Григор Карт - Вечная Война: Окольный путь

У всех, кто видел генерала на поле боя, загорались глаза и воспламенялась кровь. Когда командующий лично принимает участие в сражении, да еще и пешим, боевой дух его солдат не падает даже в самых отчаянных ситуациях.

— Генерал с нами!.. — крикнул кто-то.

— Генерал Горнвуд здесь! — послышался другой голос.

Вскоре эти крики подхватили сотни и тысячи солдат, после чего они с новой силой навалились на врагов.

Горнвуда потешило, что солдаты так радостно встретили его на поле брани. В своих латах он выглядел огромным сильным воином, ожившей стальной статуей, способной разрубить несколько человек одним ударом. Но под броней скрывался иссохший старик, руки которого давно утратили былую силу, а глаза уже не были столь зоркими и наблюдательными. И он это прекрасно сознавал.

В плотных тучах снова образовалась брешь, и можно было увидеть, как солнце робко выползает из-за горизонта. Но то, что оно освещало, видеть совсем не хотелось. Горы мертвых людей устилали мертвую землю, заливая ее своей кровью. Трупов было так много, что нельзя было и шагу ступить, чтобы под ногами не оказалась чья-то плоть.

Полковник Тиос, командовавший войсками на левом фланге, уже потерял больше половины своих сил, но все же продолжал оказывать сопротивление.

На правом фланге не осталось никого, кто мог бы сразиться за короля, и имперская кавалерия выстраивалась, чтобы нанести новый удар, теперь уже по пехоте в центре, как к ним примчался какой-то всадник, судя по всему — прямо из лагеря, и начал что-то кричать прямо на ходу. Разговор продлился не больше минуты, но то что произошло после него, заставило Горнвуда вновь поверить в Восьмерых. Огромная волна конницы устремилась обратно в лагерь, вместо того чтобы раздавить сражающихся в центре королевских ратников. Семь человек из каждого десятка вогнали мечи в ножны и покинули поле боя. А те, кто остался на месте, лишь озлоблено смотрели им вслед.

Едва Горнвуд успел осознать, что произошло, как случилось новое чудо. Три всадника приблизились к месту сражения со стороны имперского лагеря и закричали:

— Лорд Замиц приказывает отступить!

Шум, лязг и звон заглушали их голоса, поэтому им пришлось повторить сказанное пять раз, прежде чем некоторые бойцы начали пятиться и, собираясь в мелкие группы, покидать поле брани.

У всех кто поступал таким образом, на груди был изображен черный орел. Выходит, это знамя, как и люди, носящие его, принадлежат лорду Замицу. И что-то заставило его отозвать их.

Каждый седьмой солдат, сражавшийся на стороне империи, покинул строй, чем не только ослабил общий натиск войска, но и подорвал боевой дух остальных солдат.

Горнвуд поспешил этим воспользоваться.

— За короля!!! — закричал он и пронзил врага стоящего перед ним.

— ЗА КОРОЛЯ!!! — подхватили остальные и, позабыв о страхе, ринулись на врагов.

Их воодушевление прибавило им сил, но оно не сделало мечи врагов тупее, поэтому потери продолжали нести обе стороны.

Эрнбери продолжал вести за собой людей, казалось, этот человек не знает усталости! Сколько бы врагов ни набрасывалось на него, все они расставались с жизнью, стоило им скрестить мечи с полковником. Его кольчуга, лицо и меч — все было багровым от крови. Но, судя по тому, как резво он двигался между летящих отовсюду топоров, мечей и копий, это была не его кровь.

Дух Горнвуда требовал от него таких же действий, но тело отказывалось подчиняться. Он успел умертвить своим мечом шестерых, еще одному свернул шею, когда тот набросился на него и попытался свалить с ног. Но его восьмой противник оказался куда более искусным бойцом, чем все предыдущие.

Он был в сажень ростом, широк в плечах и постоянно улыбался, выставляя напоказ свои гнилые зубы. Как только он увидел Горнвуда, то сразу размахнулся и ударил его своим топором. Генерал успел защититься, но удар оказался слишком сильным, и он отшатнулся так, что чуть ноги себе не вывернул. Следующий удар шел снизу вверх. Горнвуд отпрянул немного влево, увернувшись от острия, а затем ринулся вперед, пытаясь пронзить своего врага. Но противник ожидал этого, легко избежал удара, обхватил Горнвуда рукой за голову и с силой швырнул на землю.

От удара о ледяную почву у Горнвуда затрещала голова. Он открыл глаза и увидел сквозь щели в своем шлеме, как боевой топор занесся над его головой. Прежде чем нанести смертельный удар, воин закричал, и из его рта показалось острие меча. Оно-то и помешало ему закончить начатое. Генерала тут же подхватили под руки и оттащили назад. Он только и успел схватить рукоять Лепестка, прежде чем его оторвали от земли.

Снова оказавшись в тылу, он испытал облегчение и… разочарование. У него ушло около двух минут, чтобы прийти в себя после битвы и привести свои мысли в порядок. Когда он все-таки этого добился, то увидел нечто совсем неожиданное. Колонны всадников и пеших войск покидали вражеский лагерь, двигаясь на восток. За ними шли груженые телеги и фургоны, и, может, Горнвуду показалось, но некоторые человеческие фигурки вдалеке, похоже, дрались между собой.

Такой поворот событий был крайне неожиданным. Если только… Значит «пауку» все же удалось! Он смог убить Ошгурта, и его армия разрывается на куски.

Стоило Горнвуду повернуть голову влево, как он увидел, почему имперские лорды надумали бежать именно сейчас. Огромное серое облако всадников уже вплотную подобралось к лагерю с запада. Такую приятную картину Горнвуд уже давно не видел. Впереди всех скакал Тулдриг. Он подгонял остальных взмахом руки и что-то выкрикивал при этом.

Все, что осталось от имперской кавалерии, — это три с половиной тысячи измученных человек, которые так и не смогли сломить сопротивление полковника Тиоса. Хотя сам полковник, получив тяжкое ранение, не мог продолжать бой и шептал свои приказы на ухо одному из солдат, который потом повторял их так, чтобы остальные расслышали.

Командир кавалеристов еле удержался в седле, когда увидел, что в их сторону приближается армада. Решение нужно было принимать быстро. Он видел, как его товарищи на правом фланге сбежали, поджав хвосты. А теперь и другие взяли с них пример и спешно оставляли лагерь, даже не пытаясь оказывать сопротивления захватчикам. И это притом, что они по-прежнему обладали преимуществом на поле боя.

Он не струсил, как они. И все же он подвел свою страну. Если бы ему удалось растоптать этих треклятых лучников, как это сделала кавалерия на правом фланге, битва была бы выиграна. Но он этого не смог, ему не хватило сил уничтожить врагов императора. Но он еще может ему послужить!

— Воины Патриариума! — закричал он, окинув всех беглым взглядом. — Некоторые наши братья поддались страху и бросили поле боя. Они позорно сбежали, позволяя врагу вторгаться на наши земли и убивать наш народ. Но мы не должны уподобляться им! Я призываю вас встать и своей плотью защитить наш дом. Если нам суждено умереть сегодня, так давайте же умрем! Умрем, защищая своих детей и жен, свои дома и родину. Я обещаю вам, каждый, кто падет сегодня за Патриариум, будет жить вечно в песнях и сказаниях, что сложат про эту битву! Ну так что? Вы готовы умереть вместе со мной?!