Венди Хиггинс - Сладкое зло [litres]

— А тебе и правда стоило бы научиться управлять эмоциями.

Я еще не успела привыкнуть, что кто-то видит мои эмоции как цвет.

Телефон Каидана снова загудел. Я с отвращением вытаращилась на аппарат. Должно быть, выражение моего лица выглядело комично, потому что Каидан улыбнулся и спросил:

— Хочешь, чтобы я его выключил?

— Да, прошу тебя. А то ведь он всю ночь покоя не даст.

— Совершенно верно. — Каидан отключил телефон, который при этом издал сигнал, и положил на тумбочку. — Какое чувство твое любимое, малышка Энн?

Энн . Он назвал меня уменьшительным именем. Обычно я сердилась на такое обращение, но тут оно меня согрело.

Я задумалась над вопросом. Вообще я не считала свои особые чувства чем-то, от чего можно получать удовольствие, тем более мне никогда не приходило в голову их сравнивать и пытаться понять, что мне нравится больше. Слишком трудно было отделаться от воспоминаний о тех страданиях, которые они мне причинили своим появлением.

— Запахи, — стала я размышлять вслух, — бывают совершенно чудесные. Если, конечно, не попадется скунс или что-нибудь в этом роде. Или зрение — это полезно, можно издалека читать дорожные знаки и все такое прочее…

Каидан смерил меня скептическим взглядом.

— Ты ими вовсе не пользуешься, так ведь?

— Пользуюсь, но редко. Предпочитаю прикидываться нормальной.

— А почему?

Я пожала плечами. Как это он так уверенно обо мне рассуждает? Даже страшно. А Каидан продолжал:

— Ты даже не упомянула осязание.

— Да. А хочешь, угадаю? Это твое любимое чувство!

Он поднялся со своей кровати — я залюбовалась его движениями — подошел к моей и сел рядом. Я тоже начала приподниматься, но Каидан удержал меня рукой за плечо:

— Нет, лежи как лежала. Я собираюсь тебе кое-что показать.

Я с подозрением взглянула на него, а он только рассмеялся.

— Спокойно, милая.

— Но что ты задумал?

— Ничего такого, что могло бы подвергнуть опасности твою добродетель и заставить Патти меня преследовать. Теперь закрой глаза.

Я немного сердилась, но любопытство взяло верх. Может быть, он покажет мне что-то полезное. Отбросив сомнения, я перевернулась на спину и закрыла глаза, но при необходимости была готова незамедлительно вскочить.

— Теперь расслабься и сосредоточься на осязании. Я буду хорошо себя вести. Обещаю.

Упражнение для выстраивания доверия? Что за бред!

Я сделала глубокий вдох, успокоилась и выпустила чувство из глубины тела на поверхность. Кожа под волосами. Шея. Плечи. Живот. Спина. Бока. Бедра. Икры. Лодыжки. Пальцы ног. Всё наготове.

Я ощущала крохотные прорехи между нитями ткани своей хлопковой блузки и джинсовых шортов. Гостиничный плед шерстил тысячами синтетических колючек. Волосы, выбившиеся из-под резинки, кололи виски и шею. И тут — ой! Я судорожно втянула в себя воздух, но сумела не распахнуть глаза. Теплый палец прижался к моей ладони. Я сосредоточилась на нем и прошептала:

— Чувствую узор, как на отпечатке!

Он, ничего не ответив, убрал палец, а секундой позже в его руках оказалась моя трепещущая от чувствительности ступня. Сначала его пальцы прошлись по каждому пальчику ноги, — легко, но не настолько, чтобы мне стало щекотно, — потом перебрались на подушечку стопы, свод, пятку, и все крохотные мышцы при этих божественных прикосновениях пели от восторга. Он поднялся выше, и лодыжки возликовали под его дивными руками.

Внезапно меня охватила паника — я поняла, что Каидан вот-вот дойдет до икр. А они не побриты!

— Подожди, — я наполовину приподнялась. — Не надо выше. Мои ноги — они… — Смущение не давало мне договорить.

— Они чудесные. — Лицо Каидана было серьезным, но глаза улыбались.

— Пожалуйста! — Я подтянула колени к груди и пробормотала:

— Сегодня утром я не успела побрить ноги.

Тут он рассмеялся. Дивный, глубокий звук.

— Ладно, отлично. Без ног, их пропустим. Но это еще не все. Теперь ляг на живот и снова расслабься.

Я подчинилась, опустила руки вдоль тела и закрыла глаза. На животе казалось как-то безопаснее.

— Ммм, — произнес Каидан, еще не прикоснувшись ко мне.

— Что такое? — Мой голос приглушила мягкая подушка.

— Нет, ничего. Я просто восхитился, какая у тебя замечательная маленькая…

Я мигом перевернулась на бок и вонзила в Каидана свирепый взгляд. Он поднял руки вверх.

— Прости! Не смог удержать язык за зубами. Честно — с этого момента веду себя идеально.

Я снова легла на живот, отметив про себя, что на нем ничуть не безопаснее, и расслабилась, на что в этот раз потребовалось больше времени. Он заговорил мягким рокочущим голосом:

— Сейчас мне нужно, чтобы ты доверяла мне и оставалась спокойной. Я собираюсь приподнять твою блузку и прикоснуться к спине.

Я вздрогнула, когда он потянул блузку вверх и прохладный воздух коснулся моей голой кожи. Но это было ничто по сравнению с дрожью, которая охватила меня, когда каждый из его десяти пальцев отыскал себе точку на моей спине и стал медленно выписывать на ней кружочек. Потом Каидан приподнял пальцы, так что они едва касались меня. Каждый волосок на моем теле выпрямился, а все мысли о протесте улетучились. И ровно в тот момент, когда мне показалось, что я не выдержу больше и секунды этого дразнящего легкого прикосновения, обеими ладонями он опустился на мышцы спины, большими пальцами крепко и властно описав дугу от позвоночника до талии. Я подавила стон удовольствия.

Ну, ладно, может быть, он задался целью показать мне, что чувство осязания может быть любимым.

Следующим едва заметным движением его опытные руки проскользнули над врезавшейся в кожу неудобной застежкой бюстгальтера, и пальцы очертили контуры моих лопаток. От этого прикосновения мышцы напряглись, но как-то совсем нерешительно и ненадолго, после чего окончательно расслабились. Его руки оказались на плечах под блузкой, одна высвободилась через ворот, отбросила волосы, собранные в конский хвост, в сторону… И его губы прильнули к моему затылку. Это было лучшее из всех ощущений, какие я испытывала в жизни.

Он целует меня. В затылок. Мелькнула мысль, что надо его остановить, но губы были такие нежные, что… Кожей я ощущала красоту каждого их изгиба. В комнате было совсем тихо — ни единого звука, кроме биения наших сердец и дыхания. И почему от него так дивно пахнет? Неужели мне нельзя его поцеловать? Хоть разочек? Мысли путались.

Горячие губы приоткрылись, и язык проскользнул в ложбинку под ухом. Я чуть повернула голову, чтобы Каидану было удобнее, и постаралась восстановить контроль над дыханием. Ничего не вышло. Каждый бугорок его языка по-своему массировал чувствительную кожу. Губы переместились на скулу, я ощущала знакомый запах теплой земли, сладкий вкус его кожи. Тут — конечно, это был самообман, — я сумела убедить себя, что контролирую ситуацию и от одного короткого поцелуя ничего страшного не случится. Перевернувшись к нему лицом, я положила руки на плечи Каидана, потом сомкнула их у него на затылке, зарывшись пальцами в длинные волосы, и притянула его губы к своим.