Венди Хиггинс - Сладкое зло [litres]

Поцелуй оказался восхитительнее и чувственнее всего того, что я решалась себе воображать в самых смелых мечтах. Кожа на его щеках и подбородке была жесткой, но наши слившиеся губы — мягкими и нежными. Поцелуй был медленным и осторожным, затем его губы задвигались сильнее, жадно, и я почувствовала, что мне этого хочется. Его рука легла на мою талию, погладила бедро. Я могла бы целовать его так всю ночь. Это было самое восхитительное ощущение на свете. Я дразнилась, игриво трогая нежные бугорки его языка кончиком своего. Поцелуй наполнял меня, мне ничего больше не было нужно. Зато нужно было Каидану.

Его рука проворно пробежала вверх под блузкой по животу, по ребрам, легла на бюстгальтер, чуть сжала маленькую выпуклость — и чары рассыпались. Я с усилием оторвала от него губы и с трудом, как тяжелую сеть, полную рыбы, втянула обратно обостренное осязание.

Разняв руки, я уперлась ими в его грудь и села. В глазах Каидана бушевала страсть, словно шторм на океанском островке. Он потянулся, чтобы снова меня поцеловать, но мои руки его остановили. Прямо между ними пульсировал и вращался красный значок — теперь я знала, что это так называется, — таким огромным я его еще не видела.

— Ты, — проговорила я, задыхаясь, — обещал вести себя идеально.

— Анна, — прорычал он в ответ рокочущим басом, — это ты меня целовала.

— Да, но ты начал первым — поцеловал меня в затылок.

— Верно. Я не собирался этого делать.

Полный страсти голос, пылающие глаза — нужно было отодвинуться от него подальше. Я стремительно перебралась в дальний конец кровати, спрыгнула на пол и принялась расхаживать взад-вперед по комнате, изо всех сил стараясь не думать о вкусе его губ. На ходу я сняла ослабевшую резинку и заново собрала волосы в тугой конский хвост. Мой первый поцелуй случился, я никогда уже не буду прежней.

— Почему ты прервала поцелуй? — спросил Каидан.

— Потому что ты позволил себе большее.

Он почесал подбородок и щеку:

— Да, поторопился. Ошибка новичка.

Он задумался и стал похож на тренера, размышляющего о неожиданном и незаслуженном поражении, а я скрестила руки на груди и молча за ним наблюдала. Потом он снова поднял глаза на меня:

— Но ты меня все еще хочешь, я же вижу.

В ответ я смерила его самым возмущенным взглядом, на какой только была способна. Это далось мне с большим трудом. Какой же он все-таки классный! Непобедимый игрок. Сорвать поцелуй для него — пустяк.

— Ой, — насмешливо произнес он с притворной грустью, — вон оно что. Ты вроде как сердишься? Но даже изобразить настоящую злость, по-моему, не умеешь…

— Перестань!

— Извини, я что, сказал это вслух?

— Знаешь, я тоже могу читать эмоции — правда, не у тебя. Но я хотя бы соблюдаю приличия и держу это при себе. Чтобы дать окружающим некую неприкосновенность эмоциональной жизни!

— Очень благородно с твоей стороны. — Он так и лежал, развалившись, на моей кровати.

Я нагнулась, схватила с кровати подушку и швырнула в него. Он поднял бровь:

— Что, бой подушками?

— Слезай с моей кровати. Я спать хочу.

Он встал и широким жестом в сторону кровати пригласил меня лечь. Я забралась под немилосердно шерстивший плед и отвернулась лицом к стене. До меня дошло, что я так и не переоделась с дороги, но как тут было подняться, чувствуя на себе его взгляд?

— А я-то думал, мы будем голые, прямо как Адам и Ева, такие естественные…

Я судорожно глотнула воздух. Эта часть разговора со Скоттом совершенно улетучилась у меня из памяти. Полнейшее унижение. Я свернулась калачиком и вся сжалась.

— Давай-давай. Ты меня еще даже не поблагодарила.

— За что? — спросила я, не меняя позы.

— За то, что я помешал этой грязной скотине воспользоваться твоей беспомощностью. Тебе ведь на самом деле вовсе не хотелось с ним целоваться, верно?

У меня запылали щеки. Я порадовалась, что Каидан этого не видит, и ничего не ответила.

— Так вот, значит, как это бывает?

Я опять промолчала.

— Мне всегда было интересно, на что это похоже.

Тут мне стало любопытно. Я перевернулась на другой бок и спросила:

— Что на что похоже?

— Когда тебе отказывают, — произнес он так, как будто прямо сейчас постигал великую истину.

— Как? Ты хочешь сказать, что до сих пор ни одна девушка ни разу не сказала тебе «нет»?

— Ни одна.

Этим можно было многое объяснить.

— А ты сам? Ни разу не остановился, ни разу не сказал девушке «нет»?

Он рассмеялся, как будто я пошутила:

— С чего бы?

— Тут, — сказала я, — могла бы быть масса причин. Но ты об этом не думай, просто ложись спать. Завтра нам предстоит долгий день.

Я снова повернулась к стене, взбила тугую подушку и опустила на нее голову.

— Думаю, одной я все-таки отказал, но тот случай не в счет.

— Почему не в счет?

— Потому что там была испа.

Мне сделалось страшно неловко.

— Не пора ли мне принять холодный душ? — спросил Каидан.

— Отличная мысль.

Когда он закрылся в ванной и пустил воду, я вскочила с кровати, переоделась в пижаму и стремительно забралась обратно, напевая про себя: думать брось о поцелуе, думать брось о поцелуе . Куда там!

Шум льющейся воды прекратился. Я лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Вошел Каидан, обдав меня запахом чистоты. Он несколько минут ходил по комнате, а потом я услышала звук открывающейся двери нашего номера. Я села на кровати и увидела, что Каидан собрался выходить.

— Куда ты?

Он приостановился:

— Работать надо.

Меня словно ударили. И еще я почувствовала непонятную обиду.

— Надо, — усомнилась я, — или хочется?

— А разве это важно, Анна? — сухо ответил Каидан. — Я пошел.

Он сделал движение, чтобы закрыть дверь.

— А куда?

— Схожу в гости к девчонке со стойки регистрации — она меня приглашала. Если ты, конечно, не передумала…

Он посмотрел на меня взглядом соблазнителя, я покачала головой: нет, не передумала. В этом номере ничего больше между нами не произойдет. Но мне хотелось, чтобы он остался. Я опустила глаза на шерстящий гостиничный плед.

— Как и следовало ожидать, — пробормотал Каидан, выключил свет и с силой захлопнул дверь.

Я осталась лежать. Как мне отделаться от мыслей об этой девушке-администраторе, о том, как губы Каидана сейчас сольются с ее губами? Я зарычала, злясь на собственную глупость, и перевернулась на другой бок.

Мне хотелось заснуть и оставить этот эпизод в прошлом, но не удавалось, несмотря на все старания, удобно устроиться на кровати. Мелькнула мысль включить телевизор, но я не стала этого делать — нельзя показывать Каидану, что мое неверное сердце его поджидает.

Прошло два мучительных часа, и Каидан вернулся. Я лежала, не двигаясь, и притворялась спящей. Он прошел прямо в ванную, а через несколько минут, ополоснувшись, улегся на свою постель и затих.