Венди Хиггинс - Сладкое зло [litres]

— Нет, скажи мне.

— Такое чувство, что меня скоро отстранят от занятий.

— За что? Что ты сделал?

— Пока ничего.

— Это Скотт?

Джей кивнул, а его губы сжались, когда я произнесла имя.

— Слышала бы ты, что он говорит.

— Не хочу. Джей, он не стоит того, чтобы ввязываться из-за него в неприятности.

— Не уверен. Возможно, все-таки стоит ввязаться — и заткнуть эту грязную пасть.

Я проследила ненавидящий взгляд Джея и увидела Скотта рядом со столом, вокруг которого сидела борцовская команда. Он показывал, как кто-то спотыкается и падает, а остальные парни от души смеялись. Интересно, сколькими девочками он воспользовался?

Нет, я не имела права так это оставить, хотя мне была противна сама мысль о столкновении.

— Ты бы рассказала про Скотта своему бандюгану-папаше, — пробормотал Джей.

— Он его убьет, — сказала я.

— Точняк.

Я положила руку ему на плечо.

— Послушай меня, ладно? Я собираюсь сказать кое-что Скотту, но для этого ты должен мне пообещать, что не будешь вмешиваться. Просто оставайся здесь или выйди куда-нибудь.

Джей не отвечал, а только потирал руки.

— Джей!

— Хорошо. Я останусь здесь, но буду наблюдать.

Я встала, убрала посуду с подноса и положила его на тележку. Скотт перешел к соседнему столу и сел напротив Вероники и Кристин Миллер. Я сделала глубокий вдох и на негнущихся ногах подошла к нему.

— Можно с тобой поговорить? — тихо спросила я, стараясь не привлекать всеобщее внимание. Кровь стучала у меня в висках и в горле. Он через плечо смерил меня взглядом с ног до головы, так, как будто я была вся в грязи.

— Поговорить со мной о чем? — Он встал и повернулся ко мне лицом, — пришлось сделать шаг назад. — О том, как тебе жаль, что ты всем обо мне наврала, хотя я просто-напросто старался тебе угодить?

Я еще раз глубоко вздохнула.

— Пожалуйста, Скотт, давай выйдем в холл и поговорим с глазу на глаз.

— Мне нечего скрывать! — Он раскинул руки в стороны.

Я хотела объясниться с ним без свидетелей, но если он предпочитает устроить публичное представление, то так тому и быть. Я сжала кулаки.

— Я не жалею, потому что не лгала, и ты об этом знаешь. Вовсе не я распускаю слухи.

— Как будто мне надо было подмешивать тебе наркотик. — Уже весь стол смотрел на нас и слушал наш разговор. — Ты же вроде сама мне на шею вешалась.

Я постаралась не впускать в себя эту гадость. Мне надо было сохранить остроту мысли. Я развернулась вполоборота к зрителям, но когда заговорила, вокруг нас все притихли.

— Да, я думала, что ты очень любезно поступил, когда пригласил меня на вечеринку, и в самом деле удивлялась, с чего бы это такому парню, как ты, обращать внимание на такую девочку, как я. Но теперь понимаю. Ты рассчитал, что если правда о том, что ты собирался со мной сделать, выйдет наружу, то поверят твоим, а не моим словам. Мы оба знаем, что ты сделал. Вероника и Кристин тоже знают.

Кристин коротко хохотнула, как будто я сошла с ума. Аура у нее была грязновато-оранжевая, цвета злорадства. Глаза Вероники расширились, и она отвернулась, укрытая со всех сторон темным одеялом стыда. Что касается Скотта, то вокруг него крутился фиолетово-серый вихрь — опасная смесь самоуверенности и страха. Мелькнула мысль использовать силу влияния и заставить всех троих сказать правду. Нет — так я получила бы удовлетворение, но вопреки их свободной воле, это мне не годилось.

Я понизила голос до шепота.

— И еще я знаю, что я не первая, с кем ты так обошелся.

Его взгляд стал жестким.

— Ты что, правда думаешь, что кто-нибудь этому поверит? Да ты ненормальная.

— Ты всегда спрашиваешь ненормальных, можно ли тебе их поцеловать?

За столом тихо заржали.

— Да, верно, — ответил Скотт. — А вы всегда хотите.

— Она не лжет. — Все головы повернулись к Веронике. Она произнесла эти слова смело и уверенно, но лишь мне было видно, что теперь ее окружает темная аура страха.

— Заткнись, тупая пьянь, — сказал ей Скотт. — Могла бы и не совать свой длинный нос в этот разговор.

— Ты лжец! — Она вскочила и выбежала из кафетерия.

Скотт с издевательской ухмылкой повернулся ко мне:

— А ты-то теперь спишь с целым оркестром, все это знают.

У меня зачесалась ладонь — страшно захотелось его ударить.

— Тебе должно быть стыдно, Скотт.

— Уууу! — Он потряс руками в воздухе. — С возвращением.

— Ты фальшивый насквозь, — прошептала я, — и это очень печально. Ты живешь, чтобы произвести впечатление на кучку людей, которые считают тебя не таким, какой ты есть на самом деле. Может быть, потому, что даже ты не знаешь, какой ты на самом деле.

Из тела Скотта вырвался отвратительный пузырь черноты и завертелся, беснуясь, вокруг него. Его ноздри раздулись, и я рискнула подойти на шаг ближе и говорить так, чтобы слышал он один.

— Тебе надо разобраться с этой ненавистью к себе самому и прекратить вымещать ее на ни в чем не повинных людях. Тебе еще не поздно стать тем, кем ты действительно хочешь быть. — В темной грязи ауры стали проступать цвета удивления, вины и какой-то порыжелой надежды. — Удачи тебе, Скотт.

Я прошла мимо него, слегка задев, и заторопилась к выходу в холл, но не успела выбраться вовремя. Веронику я нашла в туалете, она стояла перед зеркалом и так яростно расчесывалась, словно наказывала себя. При виде меня она прекратила свое занятие и сказала:

— Я должна была вмешаться раньше.

— Все в порядке.

— На самом деле нет. Я все лето слушала, как он лжет о тебе, и весь первый месяц в школе. Надеялась, что это постепенно забудется. — Она засунула свою щетку в косметичку и шмыгнула носом.

— Спасибо, что вступилась за меня. — Я понимала, что нелегко идти против толпы.

— Конечно, вечеринка у Джина пошла наперекосяк, но мне тем вечером было хорошо с тобой, — сказала Вероника.

— А мне с тобой.

От ее отрицательных эмоций теперь оставалась только легкая дымка.

— Я слышала о тебе и ударнике из той группы. Он типа высокий шатен?

Я кивнула, и она схватила меня за плечо — что-то вдруг снова ее взволновало.

— Господи, я абсолютно уверена, что это он искал тебя тогда на вечеринке!

— Да, а я и забыла, что ты его заметила.

— Может, зайдешь ко мне как-нибудь? — спросила Вероника. Я раскрылась навстречу пастельным тонам ее надежды и радости, дав им смешаться с моими собственными чувствами.

— Обязательно. А поможешь мне с этими бестолковыми волосами?

Я оттянула длинные пряди, и она стала слой за слоем прямо пальцами поднимать вверх мои волосы, придавая прическе объем. До чего же, подумалось мне, удивительна человеческая природа: из мерзейшей ситуации способна вырасти такая прекрасная вещь, как дружба.

Подруга — это замечательно. Пальцы на ногах у меня выглядели лучше, чем когда-либо раньше. Вероника считала, что мне обязательно надо красить ногти, если я собираюсь носить шлепанцы, и один из наших лучших разговоров произошел тогда, когда я сидела на полу ее спальни, а она колдовала над моими ногами, вооружившись бутылочкой лака.