Венди Хиггинс - Сладкое зло [litres]

«Интересно, — подумала я, — какой наряд выбрал обольститель Каидан? Может быть, он Адам в набедренной повязке? А кто при нем в качестве Евы? Тьфу. Кошмарная мысль».

Я разгладила на себе рукой черное облегающее платье из лайкры. По крайней мере, оно с длинными рукавами и доходит мне до щиколоток. Вероника, наверное, надевала его на карнавал классе в шестом. Она уверяла, что платье нигде мне не тесно, и не врала — по крайней мере, в ее ауре не было признаков угрызений совести.

Лицо, шею и руки я выкрасила в зеленый цвет, на нос прилепила фальшивую бородавку, сделанную из жвачки, — Веронике не понравилось, — а на голову надела клочковатый черный парик и черную же остроконечную шляпу.

Вероника была Минни-Маус в соблазнительном красном платьице в белый горошек, Джей — пиратом с повязкой через глаз и фальшивым попугаем безумной расцветки, который сидел, скрючившись, у него на плече.

Я стояла, скрестив руки на груди, и рассматривала толпу. Мой взгляд задержался на очень рослом орангутанге, который смотрел в нашу сторону. На его мохнатой груди сиял красный значок. Не представляю себе, сколько времени мы пялились друг на друга, не шевелясь, но в какой-то момент я подняла руку и помахала.

— Кому это ты машешь? — спросила Вероника.

— Вон той большой обезьяне. Похоже, она смотрит на… нас.

Тут орангутанг поднял руку и почесал подмышку. Я страшно развеселилась, но к нему не подошла, а повернулась к своим друзьям и принялась грызть ноготь большого пальца. Пожалуйста, подойди. Когда я взглянула снова, он шел в нашу сторону. Ура! Мой пульс совсем обезумел.

Когда орангутанг подошел, Вероника захихикала, но стоило ему снять обезьянью голову и встряхнуть намокшими от пота волосами, как она резко замолкла. Краем глаза я увидела, что белый горошек на ее платье заливает ярко-красный цвет. Не стану врать, это вызвало у меня раздражение, хотя вряд ли здесь можно было винить Веронику. Спасибо Каидану — он повернулся к Джею.

— Йо-хо-хо, приятель!

— Как жизнь? — Джей протянул руку, они ударили ладонь о ладонь, потом на секунду сжали руки.

— Хочешь загадку? — сказал Каидан. — В чем разница между барабанщиком и сберегательной облигацией?

— Не знаю. В чем? — Джей лучился ярко-желтым.

— Облигация со временем начинает делать деньги.

Оба гулко захохотали мальчишеским баском и еще раз ударили ладонь о ладонь. Пока это происходило, Вероника показала мне глазами в сторону Каидана и вопросительно подняла бровь. Я отрицательно покачала головой, она ответила недоверчивым взглядом. Каидан снова посмотрел на нас.

— Это моя подруга Вероника, — сказала я ему. — А это Каидан.

— Столько о вас слышала, — Вероника широко улыбнулась.

Он поднял бровь, но не клюнул на наживку, а вместо этого как-то странно взглянул на меня.

— Дивная бородавочка! — Каидан чуть подался вперед и, не дотрагиваясь до меня, ловким щелчком сшиб бородавку с кончика моего носа.

Вероника громко хохотнула — все-таки в этот костюм надо было одеться ей, а не мне, — и не без злорадства сообщила:

— Говорила же я тебе, что она глупо выглядит.

Пришлось указательным пальцем размазать по носу грим, чтобы убрать белое пятнышко. Когда я закончила, Каидан все еще смотрел на меня.

— У тебя здорово отросли волосы, — заметила я.

— А у тебя попа.

У меня округлились глаза, кровь прилила к лицу. Вероника радостно заржала и согнулась пополам. И даже Джей, предатель, громко хмыкнул.

Хорошо бы Каидан не был таким наблюдательным, но что правда, то правда. Округлые женские формы, которые прежде обходили меня стороной, начали, наконец, завоевывать мое тело. Дурацкое облегающее платье!

— Ну, тебя ничем не проймешь! — сказал пират орангутангу. Тот сохранял непроницаемое выражение лица.

— Я хотел сделать комплимент.

— А получилось ужасно, — Вероника схватила Джея за руку. — Пойдем, найдем мне чего-нибудь попить.

Она подмигнула мне, и оба удалились. Я не сразу собралась с духом и прежде, чем заговорить, какое-то время изучала высохшую помятую траву и разбросанные по ней пустые банки.

— Отец дал мне сотовый телефон. И машину. И тонну денег.

Каидан поставил на землю обезьянью голову, извлек откуда-то из-под шерсти свой телефон, сдул с него ниточку, занес мохнатые большие пальцы над кнопками и кивнул мне. Я стала диктовать номер, но тут он огорченно наморщил лоб — оказалось, руками в костюме невозможно нажимать на кнопки.

— Дай сюда, — сказала я, взяла у него телефон и, волнуясь, записала номер.

Он спрятал телефон и с любопытством посмотрел на меня.

— Как у тебя прошло с отцом и обучением?

— По-моему, неплохо. — Я скрестила руки на груди. — Я теперь знаю свою дозу спиртного и все такое прочее.

Он кивнул, продолжая пристально глядеть на меня. Я думала, что костюм поможет мне стать неприметной, спрятаться и чувствовать себя в безопасности, а мне вместо того хотелось, чтобы я не была зеленой. Мои глаза автоматически следили за толпой — не мелькнут ли где черные тени шептунов? — и я заторопилась с откровенным разговором, который был мне необходим.

— И понимаю, что ты имел в виду, когда говорил, что нам опасно… быть вместе. — Я шагнула ближе. — Тогда до меня не доходило, Кай, но теперь дошло.

Заиграла музыка, и он машинально встал вполоборота к сцене. Голова его двигалась в ритме, задаваемом ударными. «Интересно, — подумала я, — он сам это замечает или нет?»

— Я знаю, что видеться — большой риск, — продолжала я настойчиво, — но мы могли бы созваниваться, когда поблизости нет твоего отца. Если бы ты захотел.

Я напряженно ждала ответа. И надеялась.

— Плохая идея, — произнес Каидан, глядя на сцену.

Во мне поднялась паника — что, если я слишком энергично его подталкиваю, слишком прямолинейно все излагаю? В любую секунду он мог закрыться, и разговор был бы на этом окончен. А мне еще столько хотелось ему сказать.

Неподалеку от нас послышались крики — какой-то тип в костюме Йоды, вытащив затычку из бочонка, поливал окружающих пивом. Каидан стал за ними наблюдать, а я тем временем сделала шаг в его сторону. Теперь нас разделяли всего несколько дюймов.

— Я постоянно думаю о нашей поездке. — Я говорила шепотом. Каидан продолжал смотреть на Йоду, которого к тому моменту объединенными усилиями повалили на землю. — А ты о ней когда-нибудь думаешь?

Блуждая глазами по толпе, он ответил:

— Бывает.

Он меня отталкивал. Моя тревога усилилась. Я вцепилась обеими руками в шерсть на обезьяньей груди, но Каидан не повернул головы.

Я проглотила эмоции, не давая им выйти наружу.

— А зачем ты пригласил сюда Джея?

— Не знаю.

Я крепче зажала шерсть и потянула за нее.