Дмитрий Напольских - Общее дело

Гном и эльф сражались спина к спине. На двоих они записали уже трех врагов. Один получил в живот метательный топорик Дарага и теперь пытался доползти до ближайшего коридора. Гоблин пожалел, что висит наверху. Он вполне мог бы проскальзывать под ногами сражающихся и добивать раненых. Ырх грустно вздохнул, переменил руку, которой держался за веревку, и продолжил трапезу.

Других двух врагов добивать не было необходимости. Одного насадил на палаш Альвейн, другого располовинил секирой гном — после таких ударов не выживают. Теперь пара дезертиров из армии Добра и Света, успешно отбившись от первого натиска, уверенно теснила нападавших к стене зала.

Стремительные росчерки светящегося меча сплетались в причудливый и смертоносный узор. Ложные финты и выпады сбивали противника с толку, заставляя напрасно бить в пустоту, в то время как настоящий удар эльф наносил с другой стороны.

Гном работал попроще. Широкое лезвие секиры вздымалось вверх и опускалось вниз спокойно, как на бойне. Недостаток скорости Дараг компенсировал силой. Он мощно отбивал выпады, наносил ответные удары, которые вынуждали врагов отпрыгивать в сторону. Где они попадали под сверкающую круговерть эльфа.

Гоблин дожевал мясо, снова ухватился за веревку обеими руками и затянул свою лучшую песню.

— …мать моя гномомать! — громко закончил он первый куплет и перевел дыхание для второго.

Враги внизу от неожиданности замерли, чем и воспользовались захватчики Ырха. Гном разрубил секирой очередного врага, эльф стремительными сверкающими росчерками пронзил двоих, шрук, вошедший в боевой азарт, мощными клыками оторвал голову одному, выдрал горло второму и бросился в коридор за удирающим третьим. Но вовремя остановился, кровожадно глядя вслед убегающим врагам. Преследовать их по незнакомым переходам он не решился. Воспоминания о серебристом порошке остановили его. Он ограничился тем, что докромсал раненых.

Эльф попытался остановить его, но шрук посмотрел на Альвейна с таким выражением, что тот лишь махнул рукой. Хотя и с искренним сожалением — он собирался допросить парочку пленников. Но ради этого не стоило связываться со лже-мурхом, почувствовавшим боевое возбуждение и вкусившим крови врага. В таком состоянии Спигр мог запросто забыть про необходимость "якоря"…

Альвейн отошел от шрука, который принялся ожесточенно терзать уже изрядно изуродованный труп. Дараг напряженно вглядывался в коридор, в котором скрылись нападавшие, и оттирал секиру от крови. Эльф подошел к телу, лежащему в центре зала.

Наклонился, откинул капюшон, подсветил голову мечом и несколько мгновений удивленно вглядывался в лицо поверженного врага. Затем с ужасом отшатнулся, сделал два шага назад, запнулся о кусок мяса, брошенный гоблином еще в начале боя, и с тихим вскриком упал, ударившись головой о каменный пол.

Заклинание, создавшее магическую веревку, погасло вместе с сознанием эльфа. Но Ырх, в отличие от Альвейна, успел сгруппироваться и падение с высоты в десять ярдов пережил вполне благополучно. Он сразу бросился к упавшему эльфу, вытащил кусок косулятины, небрежно смахнул пыль и впился в многострадальное мясо мелкими острыми зубами. Не пропадать же добру?

— Вы готовы, доблестные воины?! — герцог Экрон Лонби оглядел свое грозное воинство.

И оно действительно было грозным, по крайней мере, по местным меркам. Этих сил вполне хватало, чтобы удерживать определенную автономию от столичных сюзеренов. Даже от выскочки Токигора, который, похоже, и в самом деле стремился воссоздать державу первых императоров, что правили самовластно, слабо прислушиваясь к мнению жрецов и вассалов различной степени мощи и верности.

И то, что император задумал грандиозный поход на восток, дабы уничтожить столь противных служителям Плачущего — а равно и остальных верным сынам Церкви — нелюдей, ничего не меняло. Да, огромная армия пройдет по исконным землям Лонби, но герцог уже получил с императора золото за постой, провиант и фураж.

Сделка эта особенно не афишировалась, так как верный вассал должен был предоставить все это добровольно, по первому требованию сюзерена, а лучше и до него. И известия о ней могли бы подвигнуть заносчивых восточных вассалов империи к открытому неповиновению. Потому-то герцог — старый и опытный политик — разослал в разные концы империи верных людей. На случай, если император решит заодно — по пути на богопротивную нелюдь — аннексировать его герцогство, превратив отчасти самостоятельное образование в очередную имперскую провинцию во главе с наместником.

В таком случае люди Лонби должны были передать письма герцога другим крупным феодалам империи. И Токигор вместо новой провинции получил бы гражданскую войну, в результате которой страна вновь ужалась бы в размерах, отпустив в вольное плавание несколько свежевыпеченных королевств. Тут-то ему точно стало бы не до нелюди…

Впрочем, нелюдь, похоже, решила не дожидаться прихода человеческой армии и сама выползла из глухих лесов к северу от хребта. Когда герцогу сообщили об этом, он был потрясен подобной наглостью. Потом же владетель обширных земель испугался. Расчет императора строился во многом на том, чтобы ударить во фланг ослабшим от многовековой вражды гномам и эльфам, занятым исключительно взаимным истреблением. А тут подгорные карлики и лесные остроухи объединились и сами сунулись в имперские земли. Было от чего прийти в волнение!

Экрон Лонби немедленно разослал гонцов по своим землям, собирая вассалов. Он собирался заняться этим перед самым походом на нелюдь, чтобы слишком рано не срывать храбрых баронов и отважных рыцарей с их владений, где они предавались пирам и немудреным провинциальным развлечениям, но ситуация изменилась в корне. Герцог даже переменил первоначальное решение и собрал всех, хотя изначально планировал передать императору лишь треть от своих подлинных сил. Вдруг тот потерпит поражение или даже погибнет? В такой ситуации каждая сотня воинов будет на счету в неминуемой междоусобице.

Сейчас же верные вассалы собрались за неделю. Герцога уважали и боялись, и потому никто не рискнул прикинуться больным или немощным или утаить часть воинов. Они знали, как хорошо информирован сюзерен об их силах. О его шпионах ходили самые невероятные слухи. К тому же, известие о вторжении нелюди пробудило тщательно вложенную в дворянские головы и души жрецами ненависть ко всяким гномам, эльфам и прочим оркам.

С последними, впрочем, вассалы Экрона Лонби сталкивались регулярно. Отдельные племена — жалкие осколки некогда великого народа! — время от времени вторгались в герцогство с севера. Панцирная конница легко давила выродившихся орков, которых гнали на благодатный юг голод и морозы. Подчас они приходили с семьями, надеясь не столько на военную поживу, сколько на милость людей. Да, жрецы Плачущего ругались и слали проклятия, но сам герцог закрывал глаза на то, что на его землях осело несколько орочьих племен. Они исправно платили дань и работали на шахтах и лесозаготовках, куда людей было загнать очень непросто. Даже преступников, которые постоянно бунтовали и требовали солидной охраны. Орки же работали на совесть.