Дмитрий Напольских - Общее дело

— Мы смелый! Мать моя гномомать! — заявил гоблин, горделиво распрямляя плечи. — Отважный! Хра…

— Умолкни, — оборвал его Альвейн. — А то опять на веревку посажу. И подвешу.

— Ырх молчать! — охотник заткнул рот высушенной летучей мышью.

— Зачем так грубо? — обиделся за гоблина Дараг.

— Думаю я.

— И что же ты надумал, эльф? — негромко осведомился Спигр. — Нам неплохо бы пойти дальше. Время уходит.

— Да куда ты так торопишься? — огрызнулся гном, заинтересованный тайной, связанной с необычными подгорными обитателями.

— Он прав, пора идти, — поддержал шрука эльф. — Дараг, помоги мне подняться, что-то левая нога сильно болит.

Гном подошел к Альвейну и протянул товарищу руку. Со стоном эльф поднялся, немного постоял, сделал первый шаг и тут же повалился на землю. Дараг подхватил его и осторожно положил на пол. Затем быстро ощупал ногу, Альвейн болезненно поморщился, на бледном лице выступили капли пота.

— Перелома нет, — с облегчением сказал гном, заканчивая осмотр. — Растяжение. Возможно, небольшой вывих. Дня через два-три пройдет.

— Через два-три дня? — испуганно переспросил эльф. — А если эти опять полезут?

— Не полезут, — уверенно пообещал шрук. — Они так драпали… Больше не рискнут. Гном, он сможет сам идти?

— Пока нет, Спигр. Кто-то должен будет ему помогать, а у меня рост слишком маленький. Понимаешь, морда галайская?

Глаза лже-мурха вспыхнули, но тут же погасли. Да, он понимал. Альвейн был нужен ему, так что, если надо тащить, то он будет это делать. Столько, сколько понадобится. Или пока не отпадет необходимость в эльфе.

Так они и пошли дальше. Впереди шагал гоблин. На шее у него не было веревки, зато в руке появился длинный кинжал, отданный ему запасливым Дарагом. После боя с гномоэльфами коридоры перестали выкидывать коленца и вели туда, куда надо. Ырх быстро сориентировался и на каждом перекрестке почти сразу определял нужный туннель. Спигру оставалось лишь подтверждать выбор гоблина. Что он и делал с огромным неудовольствием.

Основной проводник сменился, так что шрук, в основном, помогал эльфу, который все еще не мог идти самостоятельно. На третий день Альвейну стало гораздо хуже, он с трудом двигался, испуганно озирался по сторонам и постоянно бормотал себе под нос странные слова. Эльф хуже всего переносил подземный переход. Ему, обитателю бескрайних лесов, было тяжело даже просто находиться в замкнутом пространстве коридоров. Исполинская масса горного массива давила на него, выжимая из бесстрашного воина остатки уверенности. Он стал заговариваться, отвечал невпопад и размахивал светящимся мечом.

В конце концов, Дараг отобрал у Альвейна палаш и кинжал и теперь замыкал шествие, вооруженный до зубов. Местные обитатели больше не беспокоили их. Лишь изредка в боковых проходах мелькали причудливые тени и раздавались тоскливые завывания, от которых отважный подгорный воин вздрагивал, как последний хрурт. Перед глазами Дарага вставало бородатое лицо, увенчанное острыми эльфийскими ушами.

Оно часто являлось ему и во сне, заставляя просыпаться в холодном поту. Потому гном неизменно вызывался сторожить остальных во время недолгого отдыха. Путешествие вместо двух дней заняло все пять, к концу последнего даже заносчивый шрук нервно подпрыгивал при каждом постороннем звуке.

Отряд прошел по множеству коридоров, преодолел десятки подъемов и резких спусков, пересек несколько исполинских залов, чьи своды терялись далеко вверху. Пару раз они натыкались на обжитые гномоэльфами комнаты, оставленные обитателями незадолго до прихода незваных гостей. В одной из них гоблин раскопал запасы сушеных крыс, которыми они и питались до конца перехода. С водой проблем не было. В некоторых комнатах по выдолбленным вдоль стен древним желобам по-прежнему текла вода. Гном тщательно осмотрел творение неведомых строителей и завистливо поцокал языком. Даже подгорному народу не удавалось строить так основательно.

Постепенно Дараг проникся огромным уважением к гоблину, который когда-то проделал этот длинный и полный опасностей путь. На привалах они часто садились вместе и хором пели "песни", чем окончательно добивали впавшего в уныние эльфа и распугивали мелькающих в окрестных коридорах местных обитателей. Шрук скрипел зубами, но не вмешивался.

Три раза он не выдерживал, перекидывался в облик мурха и отправлялся бродить по коридорам. Два раза он возвращался ни с чем — видимо, гномоэльфы успевали разбежаться — а однажды приполз еле живой. После долгих расспросов Спигр признался, что налетел на крупное логово, в котором заметил даже детенышей, которых отчаянно защищали взрослые. Да так, что чуть не отправили шрука обратно в родной Галай.

Несмотря на мощнейшую регенерацию, еще два дня он припадал на левую ногу, правая рука бессильно висела, а из его речей гоблин почерпнул немало новых строк для своих "песен". Но исполнял он их в одиночку, так как после заявлений лже-мурха об увиденных "детенышах" Дараг надолго потерял интерес к ругательствам и подпевал Ырху лишь изредка и без былого запала.

Нога Альвейна так и не прошла за два-три дня, обещанные гномом. Если бы эльф лежал на кровати, то, возможно, прогноз Дарага и оказался бы точным, но они двигались по переходам, усыпанным каменной крошкой, а подчас и солидными булыжниками. Поднимались и спускались по крутым лестницам с разбитыми ступеньками, на одной из которых Альвейн запнулся и, если бы не поддержка шрука, скатился бы с высоты в два десятка ярдов. С плачевным для себя исходом.

К концу пятого дня они представляли собой печальное зрелище: затравленные, усталые, исхудавшие. Эльф и лже-мурх заметно хромали и теперь шли, опираясь друг на друга, что сильно замедляло весь отряд. Даже гном, для которого любые пещеры — дом родной, отощал на скудных харчах и очень устал, так как ему приходилось тащить теперь все запасы и оружие товарищей. И это вдобавок к своему богатому арсеналу.

Один лишь Ырх, набивший живот про запас, не испытывал никаких неудобств. Он радостно горланил сомнительной красоты и рифмы песни. К счастью, голос гоблина звучал весьма приятно и не сильно раздражал спутников. Охотника можно было понять. По сравнению с прошлогодним переходом, когда отряд гоблинов долго плутал по извилистым коридорам, теряя товарищей и надежду на успешнее возвращение, на этот раз все шло очень гладко. Пусть даже остальные соратники зеленокожего охотника так не считали. Он умел радоваться малому: глотку свежей воды, пересушенному трупу тощей крысы и новой строчке в песне, которая, несомненно, получит всецелое одобрение вождя племени и привлечет внимание девушек.

Они вышли из пещеры на другой стороне хребта поздним вечером. Им повезло, глаза, уже привыкшие к тьме подземелий, не выдержали бы слишком яркого солнечного света.