Роджер Желязны - Девять принцев Эмбера - английский и русский параллельные тексты

The attempted contact and my blocking efforts left me with a chill. I shuddered. I thought about the thing all the rest of the day and decided that the time had come for me to move on. It wouldn't do for me to remain this close to Amber while I was so vulnerable. I had recovered sufficiently to make my way among Shadows, to seek for the place where I had to go if Amber were ever to be mine. I had been lulled into something close to peace by old Jopin's ministrations. It would be a pain to leave him, for in the months of our association I had come to like the old guy. so that evening, after we'd finished a game of chess, I told him of my plans to depart.

Попытка контакта и моя блокировка оного оставили по себе странное воздействие: я задрожал от холода. Меня просто трясло. Я думал об этом весь оставшийся день и решил, что пришла пора пускаться в путь. Мало хорошего, что я остаюсь так близко от Эмбера — ведь я еще очень уязвим. Я оправился вполне достаточно для того, чтобы идти по Отражениям, чтобы найти то место, куда мне следовало попасть, если я хотел, чтобы Эмбер когда-либо стал моим. Пока я был с Жупеном, эта тихая размеренная жизнь принесла моей душе покой и умиротворенность. Мне будет тяжело расставаться с ним — за немногие месяцы, что мы провели вместе, я успел полюбить его. И все же вечером, после традиционной партии в шахматы, я сказал ему о своем намерении продолжить путь.

He poured us two drinks then raised his and said, “Good luck to you, Corwin. I hope to see you again one day.”

I didn't question the fact that he had called me by my proper name, and he smiled as he realized that I hadn't let it slip by.

Он налил нам виски, поднял свою рюмку и сказал:

— Счастливого пути, Корвин. Надеюсь, что мы еще увидимся когда-нибудь.

Я не стал спрашивать его ни о чем, когда он назвал мое настоящее имя, и он улыбнулся, поняв, что я ничем не выдам своего удивления.

“You've been all right, Jopin,” I told him. “If I should succeed in what I'm about to try, I won't forget what you did for me.”

He shook his head.

— Мне было хорошо здесь с тобой, Жупен, — сказал я ему. — Если мне удастся то, что я задумал, я никогда не забуду, что ты сделал для меня.

Он покачал головой:

“I don't want anything,” he said. “I'm happy right where I am, doing exactly what I'm doing. I enjoy running this damned tower. It's my whole life. If you should succeed in whatever you're about-no, don't tell me about it, please! I don't want to know! -I'll be hoping you'll stop around for a game of chess sometime.”

“I will,” I promised.

— Мне ничего не нужно. Я счастлив тем, что имею, делая то, что я делаю. Я радуюсь, обслуживая этот дурацкий маяк. Это вся моя жизнь. И если тебе удастся то, что ты задумал... нет, нет, не говори мне об этом, пожалуйста! Я просто старая пивная бочка, и ничего не хочу знать — я только буду надеяться, что ты иногда заглянешь ко мне на огонек, и мы сыграем партию-другую в шахматы.

— Обязательно, — пообещал я.

“You can take the Butterfly in the morning, if you'd like.”

“Thanks.”

The Butterfly was his sailboat.

“Before you go,” he said, “I suggest you take my spyglass, climb the tower, and look back on the Vale of Garnath.”

— Если хочешь, можешь утром взять «Бабочку».

— Спасибо.

«Бабочка» — так называлось его парусное суденышко.

— Прежде, чем ты уйдешь, — сказал он, я хочу предложить тебе взять мою подзорную трубу, взобраться на башню и посмотреть на Гарнатскую Завесу.

“What's there to see?”

He shrugged.

“You'll have to make up your own mind about that”

I nodded.

“Okay, I will.”

— Что нового я там могу увидеть?

Он пожал плечами.

— Об этом тебе лучше судить самому, без подсказок и помощников.

Я кивнул.

— Хорошо. Я сделаю это.

We then proceeded to get pleasantly high and turned in for the night. I'd miss old Jopin. With the exception of Rein, he was the only friend I'd found since my return. I wondered vaguely about the valley which had been a sheet of flame the last time I had crossed it. What could it be that was so unusual about it now, these four years later?

Troubled by dreams of werewolves and Sabbats, I slept, and the full moon rose above the world.

Затем мы изрядно выпили, пока не почувствовали себя совершенно раскованно, а затем принялись устраиваться на ночлег. Мне будет недоставать старика Жупена. За исключением Рейна, он был единственным другом, которого я нашел по возвращении. Засыпая, я подумал о той долине, которая стала простыней огня в тот день, когда мы проходили ее с войском. Что необычного могло происходить там сейчас, спустя четыре года?

Мне снились тревожные сны о шабашах и оборотнях. Я спал, а над головой всходила полная луна.

At the crack of dawn I did the same. Jopin was still sleeping, which was good, because I don't really like to say good-by, and I had a funny feeling that I would never see him again.

I climbed the tower to the room that housed the big light, spyglass at my side. I moved to the window facing the shore and focused on the valley.

Я поднялся вместе с солнцем. Жупен еще спал, и я был этому рад, потому что мне не хотелось устраивать никаких особых прощаний, и у меня было странно тревожное ощущение, что вижу его в последний раз.

Я взобрался на башню, в комнату, где горел маяк, захватив с собой подзорную трубу. Я подошел к окну, выходящему на берег, и стал смотреть на долину.

There was a mist hanging above the wood. It was a cold, gray, wet-looking thing that clung to the tops of the small, gnarly trees. The trees were dark, and their branches twisted together like the fingers of wrestling hands. Dark things darted among them, and from the patterns of their fight I knew they were not birds. Bats. probably. There was something evil present in that great wood, I knew, and then I recognized it. It was myself.

Над лесом висел туман. Холодный, серый, мокрый туман, который, казалось, прилипал к вершинам низкорослых деревьев. Черных деревьев, ветви которых скрючились и переплелись, как пальцы паралитика. Среди них мелькали странные черные животные, и по их внешнему виду я понял, что это были не птицы. Может быть, летучие мыши. Какое-то недоброе присутствие ощущалось в этом великом лесу, чья-то злая воля, и неожиданно я понял, что это. Я сам.

I had done this thing with my curse. I had transformed the peaceful Valley of Garnath into what it now represented: it was a symbol of my hate for Eric and for all those others who had stood by and let him get away with his power grab, let him blind me. I didn't like the looks of that forest, and as I stared at it I realized how my hate had objeetified itself. I knew it because it was a part of me. Все это создал я сам, своим проклятьем я переродил мирную Гарнатскую Долину в то, что она сейчас собой представляла: это был символ моей ненависти, зла на Эрика и всех тех, кто сражался за него, позволил ему захватить власть, выжечь мне глаза каленым железом. Мне не нравилось, как выглядит этот лес, и когда я смотрел на него, я понял, как воплощается в жизнь моя ненависть, как выглядит исполнившееся смертное проклятье Принца. Я знал, потому что все это было частью меня.

I had created a new entranceway into the real world. Garnath was now a pathway through Shadows. Shadows dark and grim. Only the dangerous, the malicious might walk that pathway. This was the source of the things Rein had mentioned, the things that troubled Eric. Good-in a way-if they kept him occupied. But as I swung the glass, I couldn't escape the feeling that I had done a very bad thing indeed. At the time, I'd had no idea that I'd ever see the light of day's bright skies again.

Я создал новый путь в реальный мир. Гарнат сейчас стал тропинкой сквозь Отражения. Отражения мрачные и суровые. только злое, темное и дурное могло идти по этой тропе. Это и был источник тех чудовищ, о которых говорил Рейн, чудовищ, не дававших покоя Эрику. Хорошо — в определенном смысле, конечно — если эта борьба отвлечет его от всего остального. Но когда я опустил подзорную трубу, я никак не мог избавиться от чувства, что сделал что-то очень плохое. Ведь тогда я еще не знал, что когда-нибудь снова увижу солнечный свет.

Now that I did, I realized that I'd unleashed a thing that would take an awful lot of undoing. Even now, strange shapes seemed to move within that place. I had done a thing which had never been done before, not during the whole of Oberon's reign: I had opened a new way to Amber.