Александр Золотая Грива.

- Хитрость - удел слабых, - отмахнулся Александр, - мы достаточно сильны, что бы не хитрить. Город будет взять лобовым штурмом. Сначала отработают камнемёты, потом на то, что останется от стен, пойдёт пехота и город наш.

Михаил задумчиво побарабанил пальцами по столу, посмотрел через распахнутый полог шатра на многочисленные палатки солдат. Вдали, за тренировочным полем, громадной фалангой выстроились большие стенобитные камнемёты. Издалёка они похожи на гигантских скорпионов, изготовившихся к смертельному удару ядовитым хвостом.

Повернулся к Александру, кивнул.

- Вы правы, генерал, нечего выкручиваться перёд болгарами. Врежьте им по-солдатски и всё дела.

Первой на марш вышла конница. Конные полки должны подойти к городу полукольцом, уничтожая по дороге всё небольшие отряды противника, крупные соединения оттеснить к крепости. Вслед за конницей двинулось основное войско. Пешие полки ромеев состояли из тяжеловооружённой пехоты. Повозок мало, на них сложили длинные фаланговые копья, съестные припасы на сутки. Дальше предполагалось, что солдаты сами будут кормить себя за счёт местного населения. По войскам отдан приказ - уничтожать всё города и сёла.

Марширующая пехота растянулась на километры. Вдоль дорого стояла сплошная полоса пожарищ. Солдаты сжигали всё - дома, сады, урожай на полях. Жителей убивали или угоняли в рабство. Никакого серьёзного сопротивления ромеи не встретили. Через десять дней непрерывного марша ромеи вышли к стенам крепости, оставив за собой широкую полосу выжженной земли.

Генерал Александр ехал в середине войска. От многочисленных пожаров воздух был серым. Мелкая пыль пополам с пеплом мутным покрывалом лежит на земле толстым слоем. От малейшего прикосновения она поднимается, зависает над землёй. Слабый ветер, что время от времени пролетает над степью, не в силах разогнать её. Что бы не дышать грязью, Александр едет в стороне от солдатской колонны.

Горизонт затянут дымом. Ветер, едва ощутимый, медленно тащит куда-то огромное облако пепла и пыли. Копыта генеральского коня, размером с обеденную тарелку, мерно бьют в твёрдую землю и она каждый раз взрывается пыльным облачком. Белый конь давно уже не белый, а грязно-серый. Александр завернулся в дорожный плащ с головой, оставил только узкую щёлочку для глаз. Под плотной тканью невыносимо жарко, душно. Пыль противно хрустит на зубах, пот разъедает глаза. По спине, под стальным панцирем горячий поток льёт водопадом.

Раздражённый донельзя, Александр отшвырнул плащ. Услужливый, как лакей, адьютант ловко подхватил грязную горячую ткань, быстро сложил, убрал в сумку.

Без плаща намного лучше. Александр расстегнул застёжку, снял шлем. Длинные, цвета свежей соломы волосы, мокрые от пота, рухнули на плечи. Пыль щедро запорошила их, волосы потускнели. Вытер лицо, только грязь размазал, сплюнул чёрным комком. Без железа на голове ещё легче.

Подал коня правее, подальше от дороги. Воздух немного очистился от пыли, зато добавилось пепла.

Монотонный гул от тысяч солдатских ног внезапно прервало громкое хлопанье крыльев, недовольное карканье. Стая воронья взмыла в воздух, стала по пологой спирали тяжело подниматься в нагретое нёбо. Александр невольно обернулся.

Недалёко лежат трупы. По сохранившимся клочьям одежды он понял, что это славяне, местные жители. Мужчины, женщины, дети. Порублены страшно, почти на куски. Лиц не разглядеть, вороны расклевали до костей. Нет глаз, носов, губ, вместо них черно-коричневые провалы. Нет лиц, есть оскаленные черепа. Рядом на земле сидят - именно сидят, а не стоят! - обожравшиеся до предела вороны. От жары клювы полуоткрыты, крылья опущены до земли. Стая тех, что ещё не объелись человечины, медленно кружит в воздухе, ожидая когда живые - пока живые! - люди отъедут подальше, чтобы продолжить пиршество.

Мерзкий запах разлагающейся плоти, словно гигантский трупный червяк, прополз в лёгкие, заполнил их. Подул ветерок, новая смердящая волна окатила с ног до головы. Тошнота подступила к горлу, Александр поспешно задержал дыхание, отвернулся. Непроизвольно ткнул шпорами конские бока. Конь неуклюже скакнул вперёд, фыркнул, затряс гривой, зашагал быстрее. Ему тоже не нравился запах.

Это привычная картина любой войны. Всё, кто хоть раз был на ней, видел такое много раз. Но почему-то сейчас вид убитых людей резанул по сердцу, как ножом. Александру захотелось вновь завернуться в дорожный плащ с головой. И не оставлять узкой щёлочки для глаз.

За что убили этих людей? Ни за что. Оказались на пути войска. Попались на глаза, потому и убили. Они даже не сопротивлялись. Это не враг, не противник. Просто люди, что жили на этой земле. Жители.

" Их убили по твоему приказу, - вдруг подумал Александр о себе, как о постороннем человеке, - они не причинили тебе никакого вреда. И твоим солдатам тоже. А ты их убил".

" Таков закон войны", - ответил сам себе.

" Не ври, законов войны не бывает. То, что ты называешь законом войны, на самом деле, оправдание убийства и придумано самими убийцами. Закон поединка - да, это понятно. Правила боя - тоже. Но по какому закону убивают безоружных? Назови хоть одну причину, по которой надо убивать людей, которые ничего не замышляют против тебя".

" Они кормят кочевников, дают им крышу над головой. Многие идут в войско "

" Ерунда, кочевники сами отбирают у них еду, занимает дома на ночлег. Молодых парней силой заставляют служить".

" Ну, а как же тогда? - растерялся Александр от вопроса самому себе, - я должен что-то делать ...

" Ты здесь никому ничего не должен, - прозвучало в голове, - ты здесь вообще чужой. Ведь не родину защищаешь, а службу исполняешь. Прояви хоть раз милосердие к людям, может и воевать не понадобится".

Над головой раздалось сдавленное прерывистое карканье, резкое, неожиданное. Александр вздрогнул, невольно поднял глаза. Прямо над головой дерутся две вороны. Одна, меньше размером, хотела отнять у более крупной человеческий глаз на жилке. Конец жилки зажат у вороны в клюве, она болтала головой, что бы не отдать добычу и одновременно пыталась проглотить глаз. Получилось неудачно, старая ворона вроде как подавилась глазом, а молодая ещё и долбит клювом по голове, выбивает глаз обратно...

Александр закрыл глаза, опустил голову. Сиплое карканье не утихает, мерзкие крики словно тупым ножом режут. Пришпорил коня, направился ближе к колонне солдат.

Город был сдан после короткой осады. Александр не стал отдавать приказ о бомбардировке из камнемётов и последующем штурме. Когда осадные машины были готовы начать обстрел, приказал отправить парламентёров с предложением сдаться. Защитники города не поверили. Парламентёр вернулся с предложением от хана Курума, который стоял во главе обороны, встретиться и поговорить.