Александр Золотая Грива.

Рыжий усмехнулся.

- Земляки наши часто за море ходят, в набеги на прибрежных людишек...

- За зипунами! - весело крикнул один из гребцов.

- Ага, за зипунами, - хохотнул Рыжий, - а также за тем, что плохо лежит и не охраняется ... Так вот, когда ватага изготовится, старшой кричит - товар ищи! - ватага подхватывает клич и бросается на противника. Потому ватажники зовутся товарищами.

На следующий день, когда до полудня осталось всего ничего, Алекша впервые увидел море. Он представлял, что это огромное озеро, по которому гуляет свирепый ураган, громадные волны бьются друг с другом со страшным шумом, а на дне морском таятся чудища неведомые.

Никакого урагана с волнами не было. Просто река разлилась так, что левый берёг едва виднелся тоненькой полоской, а прямо по курсу вода сливалась с нёбом и земли не было вовсе. Алекша вспомнил, что греки в книгах называли это море русским, а иногда чёрным. Он не понимал, как это вода может быть чёрной, только от грязи разве, но как может быть море грязи? Что-то путают греки...

Перёд ним расстилается бескрайнее сине-зелёное, словно дорогой камень изумруд, поле. Белое солнце разбросало по морю ослепительных зайчиков, маленькие гладкие волны перебрасывают их друг другу и вся морская ширь блестит и сверкает так, что глазам больно.

Он вытягивал шею изо всех сил, выкручивался, что бы увидеть больше и одновременно загребал веслом. Всё сразу не получается. Вывернул весло, ударил о другое.

- Эй, гляди мне там! - крикнул с кормы Колун, - скоро причалим, тогда насмотришься.

Больше часа шли вдоль берега. Показалась маленькая бухта. На пологом берегу разбросано два десятка деревянных лачуг, на палках сохнут сети. Остроносые длинные лодки сгрудились в сторонке, до половины выбравшись на прибрежный песок. Из разговоров Алекша уже знал, что это рыбацкая деревушка, тут заночуют перёд плаванием по настоящему морю.

В полуверсте темнеет огромная - по деревенским меркам - изба в два этажа и длиной в тридцать саженей. Это местная корчма, постоялый двор и склад для товаров. Там же, в корчме живут весёлые бабёнки. Колун немедля послал одного договориться с хозяином о ночлеге и бане. Остальные быстро сложили вёсла, тщательно скатали парус, собрали вещи и рассовали по укромным местам на струге. Ушкуйники смеялись, подшучивали друг над другом. Алекша заметил, что всё взяли оружие. В этом не было ничего удивительного, мужчины всегда с мечами, но тут вооружились как-то уж чересчур тщательно.

Вопросительно посмотрел на Рыжего.

- Попойка, потом драка, - спокойно пояснил Рыжий.

- А-а... ну да, - затряс головой Алекша, - а с кем?

- Как с кем? - удивился Рыжий, - с такими же вольными людьми, как мы. Наш струг тут не один. Хорошие люди соберутся в корчме ... э-э, к вечеру. Поесть, выпить, поговорить ну вот и ... того!

Только теперь Алекша заметил, что на берегу, недалёко от них, причалены ещё струги и ладьи. Возле корчмы снуют люди, дым из печной трубы валит, как из жерла вулкана - хозяин готовит угощение хорошим людям.

- А я ...

- А ты останешься на струге, - оборвал его Колун, - сторожить добро. Поесть тебе принесут. И не вздумай ничего хлебать тут, медовухи или вина какого, понял?

- Понял, - вздохнул Алекша, - я и так не больно-то... хлебаю. А чего сторожить, неужели здесь крадут?

- В рыбачьей деревне воров нет, - ответил Колун, - а вот среди пришлых - сколько хочешь всяких, так что смотри.

Рыжий достал из мешка небольшой кожаный кошелёк, засовал поглубже за пазуху. Смешно перекосил лицо, неумело подмигнул:

- Не скучай тут, книги свои почитай, только недолго, а то окосеешь. А нам того ... э-э ... надобно развеяться, погудеть и оторваться!

- От чего? - не понял Алекша.

- От жизни скучной, - ответил Рыжий, - который день по воде болтаемся, как кизяки в луже, одуреть же можно, а послезавтрева снова в путь.

- Только руки-ноги берегите, - буркнул Колун, - до Царьграда ещё добраться надо, а уж там уж как хотите.

- Я прослежу, хозяин, что б всё было чинно и красиво, - заверил Рыжий и быстро зашагал к корчме, по щиколотку увязая в песке. Остальная команда, робко переминавшаяся с ноги на ногу возле струга, разом счастливо выдохнула и немедля поспешила за ним. Речной песок громко захрустел под дюжиной сапожищ, раздался довольный смех, двусмысленные шуточки, всё стихло. Колун хмыкнул, небрежно взмахнул волосатой ручищей. Мозолистая пятерня сдвинула старую меховую шапку на затылок, голова склонилась и он принялся в который раз перекладывать с места на место содержимое заплечного мешка. Среди свёртков, кошелёчков и кожаных маленьких мешочков Алекша заметил пергамент, тщательно завёрнутый в холстину.

Солнце медленно сползает к земле, из ярко-жёлтого становиться красным, потом и вовсе багровеет, словно собирается сделать нечто жутко неприличное и ему так стыдно, так стыдно ... Заметно темнеет, в резком воздухе сильнее пахнет водорослями, солёной влажностью. На берегу робко зажигаются первые огоньки лучин в рыбацких домишках. На усталый мир медленно спускается ночь.

В полуверсте от деревни в корчме для торговых и иных людей разгорается веселье. Маленькие окошки, заклеенные пластинами слюды, светят красным. Входная дверь то и дело распахивается, наружу нетвёрдыми ногами выбираются желающие вдохнуть чистого воздуха. В корчме колом стоит горелый смрад от пережаренного мяса, кислый запах блевотины, отвратительной браги и прелого пота. Угрюмый народ веселится изо всех сил. Звякают железные кубки, с хрустом сталкиваются глиняные кружки после тостов, нелепых, но зато от души. Подвыпившая компания возле горящей печи взревывает какую-то песню под громкое бульканье котла с кипящим варевом, в тёмном углу кому-то с хряском вышибают последние зубы.

Хозяин заведения, длинный поленообразный мужик, сторожевой башней возвышается возле стола, на котором раскладывают еду и разливают питьё. Рукава холщовой рубахи закатаны выше локтей, от середины груди до щиколоток простирается кожаный фартук, светло-коричневый, но в подозрительных пятнах не то вина, не то крови. За спиной, на расстоянии вытянутой руки, на вбитом в стену кованом гвозде, висит ромейский арбалет. Стальная тетива натянута, толстая короткая стрела таится в направляющей ложбине. Корчмарь внимательно дзырит по сторонам. Длинные жилистые руки сложёны на груди. Обязанности разносчиков выполняют четыре мордоворота. Корчмарь руководит молча, кивками головы. Широкие деревянные подносы кажутся детскими лопаточками в волосатых ручищах. Мордовороты ловко перемещаются в смрадном пространстве корчмы с тарелками на подносах, удивительным образом никого не задевая, но если кто-то из гостей распускается чересчур, то есть хватается за меч, быкообразный громила оказывается рядом и наступает умиротворение. На простые драки на кулаках с использованием глиняных плошек и кружек внимания не обращают - такое нарушением порядка не считается.