Саша Ино - Нежность. Том 1

Тау возглавлял войско. Он стоял у шатра и тоже преклонял передо мной колено.

— Тау… — шепнул я, и на моем лице невольно родилась улыбка.

Я так долго его не видел и таким сладким стал момент долгожданной встречи. Момент испортило появление Юнгса. Барон неспешно выпал из шатра и одернул наспех одетые доспехи. Он явно забыл о моем визите или просто проспал.

— Непривычно видеть тебя во всем черном. Здорово выглядишь! — произнес он.

Я рассердился, но взгляд на Тау вновь вернул мне отличное расположение духа.

Принц встал с колена. Он оседлал белого коня и, подъехав ко мне, жестом пригласил на смотровую площадку, которой служила вершина холма.

Оттуда открывался потрясающий живописный вид: равнина пересеченна пролеском, чуть дальше река, а еще дальше блестели шпили домов столицы Плантагенет. Да, так далеко армия Архатея еще никогда не продвигалась. Присутствие Тау стало нашим безусловным триумфом.

Я радовался тому, что он был рядом со мной. Не с эфийцами, устроившими редуты у подножья холма, а со мной… Его бывшие сородичи жгли костры, отдыхаясь и готовясь к грядущему бою, я то и дело улавливал стук молотков, забивающих гвозди в метательные орудия. Изредка раздавались протяжные завывания горнов. Эфийцы бились за плато, предваряющее въезд в столичные территории. Плато «Мелодии» или, как его называют архатейцы, «Ядовитый варан» — опорная точка, важная для доминирования на данном участке, да и на всей территории Плантагенет.

— Ну, как? — бесстрастным голосом осведомился Тау.

— У нас ведь выигрышная позиция на возвышенности, я прав?

— Вроде того.

Я улыбнулся. Мой принц невольно заимствует мои фразочки. Находить их в его речи, вдвойне приятно.

— Скажи, мы победим?

— Безусловно.

Взгляд Тау стал стеклянным. Он как кукла смотрел безжизненным взором на бескрайнюю красоту равнин.

Я вздохнул. Из нас двоих только я понимал, что происходит в действительности. Один из нас был живым големом, второй глупцом. Но я все равно испытывал радость от встречи. Какое же счастье стоять вот так, вдвоем, на краю холма и понимать, что кроме человека рядом, тебе больше ничего не нужно. Мир только в нем одном, а остальное избыточно.

Мы с Тау так и замерли рядом. Он никуда не спешил, а я не торопился разрушать сладкого мгновения.

— Повелитель! — Юнгс снова все испортил.

Я обернулся и состроил недовольное лицо.

— А тебе идут доспехи, — повторил Дерфи, изучая меня взглядом.

— Мне некомфортно, — отозвался я, машинально водя рукой по агатовому дракону на груди, — Слишком тяжело.

— Не жалуйся, — крякнул Юнгс, — Ты вон их поверх балахона напялил, а мне пришлось влезть еще и в металлические штаны!

— Не ной, Юнгс, — хихикнул я.

Настроение у меня сделалось лучше не придумаешь.

— А я буду! Мне может тоже охота накидку с меховым воротником, — барон продолжал паясничать.

— Ты же не правитель, не заслужил.

— Ха! — он помолчал, — А тебе действительно к лицу… Такой серьезный образ… Такого Касандера я даже боюсь.

— Эфийцы начали подготовку к атаке, — безжизненным голосом вклинялся Тау.

— И что теперь? Кстати, я с этим к вам и шел, только собирался сказать. Даром опередил! — насмешливым тоном протянул Дерфи.

Я чувствовал волну напряжения между моим подданным и Тау, точнее барон отличался нетерпимостью по отношению к принцу. Но кого волновало мнение слуги? Я ведь так счастлив теперь, разве я могу позволить себе печалиться из-за недовольства Юнгса? А он пусть думает, что хочет, все равно я выбрал Тау, а не его.

— Будет бой, — заключил принц Эф.

— Тау, с тобой мы победим! — я улыбнулся.

— Не хочешь взглянуть противнику в лицо?

— Хочу, только будь рядом.

— Да.

Под звуки барабанов, отбивающих ритм наступления, мы поскакали к полю боя. Моя армия уже строилась в плотные шеренги, над рядами вздымались знамена, ветер развивал плащи, а солнце поджигало острия копий и секир.

Черные флаги с красной бахромой и зеленым драконом, извивались как змеиные языки, суля эфийцам мучительную смерть от нашего архатейского яда.

Я в сопровождении Тау выехал перед армией.

На меня блестели сотни восхищенных глаз. Стало немного стыдно, но я сдержался. Моим людям не стоит знать, как низко пал их правитель. Пока мы побеждаем, я имею право на личные секреты.

Но я подметил, как с противоположной стороны поля меня испепеляли ненавистью вражеские солдаты под руководством не менее агрессивно настроенных генералов.

Их злоба меня рассмешила.

Я поднял вихрь зеленого ветра, осыпая лица врагов песком.

— Вы! — крикнул я, мой сегодняшний настрой заразил меня частичкой бесшабашности.

Солдаты прислушались.

— Вы, грозные эфийцы, столь восхваляющие свое показное величие! Смотрите! — я указал на свою армию, — Лик смерти перед вами! Мы раздавим вас, потому что настал конец вашему лживому правосудию. Нет! Вы зовете меня исчадием ада?! Ха! Хорошо! Я согласен! Для вас Касандер Милиотар станет воплощением тьмы, что закроет ваш лицемерный белый цвет. Дракон сожрет лебедя!

Я кинул на сжавшихся врагов презрительный взгляд и продолжал:

— Вы так долго кляли меня проклятиями, что теперь я действительно хочу воплотить в жизнь ваши представления обо мне. Смотрите на меня! Я! Самый сильный маг! И я отнял у вас Тау! Вашего принца! И теперь он сражается вместе за Милиотар. Ему по нраву мерцание черной звезды, в ней он видит свою истину, ту, что недоступна вам! Тау! Я отнял у вас наследника!

Я резко развернул лошадь и прогарцевал к своему принцу.

Его лицо стянула бзразличная маска, на которую болью отозвалось мое сердце. Но я пересилил себя и продолжал разыгрывать фарс.

— Тау! Клянись мне в верности! — прокричал я.

— Клянусь…

— Слишком тихо! Пусть они слышат, пусть все слышат!

— Клянусь! — звучно отозвался он.

По вражескому стану прокатился рокот негодования. В свою очередь архатейцы приправили мою злую иронию насмешливым улюлюканьем и оскорбительными жестами, брошенными в сторону противников.

Но я не унимался.

— А теперь скажи им, — властно произнес я и добавил во взгляд гипнотического блеска, — Ты со мной, потому что любишь?

Тау застыл, как-то странно наклонив голову набок, будто уставшая марионетка мастера.

— Скажи мне, что любишь! — вновь потребовал я.

— Я люблю тебя, Е…

Но прежде, чем Тау успел выговорить имя моей сестры, я потянулся к нему и поцеловал в губы.

Я слышал, как за спиной повисло замешательство. Архатейцы растерялись, а звонкая тишина в стане эфицев дала понять об их полной деморализации. Но ничего, мой народ меня сегодня простит, особенно, если мы победим, в чем я не сомневаюсь. А эфийцы… Мне понравилось их оскорблять и унижать, хотя, кажется, я унижен куда сильнее.