Goblins - О бедном монахе замолвите слово

«Вот-вот. Только твою они и будут пытаться забрать, потому что артефакт ты оставишь снаружи здания».

Я с трудом подавил в себе внезапно возникшее горячее желание оскорбить учителя.

— Но, мастер! Если там кто-то подобный тебе, то что может поделать этот мелкий Ли, причем без моей метлы?

«Не смей сравнивать этого старого мудреца с какими-то отбросами, не сумевшими даже толком сдохнуть!».

— Но, мастер!!!

«Номастер — номастер», — глумливо проскрипел в ответ учитель. — «Тебя еще не пугают, а ты уже готов обосраться?».

— Этот младший Ли всегда почитал старших, а если они уже умерли, но при этом все еще здесь, то он готов почитать их вдвойне…

«Мой ученик почитать будет только меня, своего старшего, а иначе, мало ему не покажется! Противостояние нескольким дохлякам — самое то, что требуется для закалки твоих духа и разума».

— Так их там еще и несколько?!

«Да, несколько кусочков коровьего дерьма. Ни силы, ни разума, ни духа. Даже яиц нет, чтобы развоплотиться самостоятельно. Оглядись, ученик — они настолько опустились, что высосали даже траву на газонах! Только в ваше время, пожалуй, и можно найти таких соплежуев. Будь на их месте этот старик, я бы уже опустошил весь лес на многие ли вокруг, чтобы набрать сил, и сделал бы то, что должен. Ну, хоть попытался бы. А уж выдрать душу из своего убийцы, или хотя бы из кого-нибудь, кто ему дорог — это уж точно!».

Ну, да. Если мне когда-нибудь понадобится у кого-то занять немного злокачественности, я знаю, к кому обратиться.

Ладно, я уже понял, что один старый дохлый клещ с живого меня не слезет, так что, видимо, придется все же ползти в дом с привидениями.

Безусловно, вечер в обществе подвальной нежити скрасит мои серые будни…

— Ладно, старик! Этот Дао Ли пойдет, и смело взглянет в глаза злу, которое посмело там обосноваться. Любые враги, любые опасности по плечу этому юному мастеру! Призраки, злые духи, неупокоенные — все могут прийти ко мне, и этот мастер сполна проявит твердость духа! — смело и гордо провозгласил я учителю, поняв, что отвертеться от вылазки в стрёмный дом никак не удастся. — Как поется в песнях: так горд, что готов противостоять волнам, течёт по венам горячая, как солнце, кровь! Высокие порывы, широкий кругозор, горю желанием я стать сильнее, стремлюсь я стать героем! Так пусть они придут ко мне, и сполна познают боевую ярость этого юного мастера!

«Вот это правильный настрой!», — порадовался за меня учитель.

Ну, а если не познают, то я всегда могу убежать.

С душераздирающим скрипом распахнулись створки чжаймэнь, и мы с Ванкси, опасливо держащейся за моей спиной, проникли вовнутрь. Я пытался убедить девушку подождать меня снаружи, но не преуспел: перспектива остаться одной показалась ей более неприятной, нежели прогулка по странному дому. Обычно за чжаймэнь находится небольшой дворик, ведущий к двору-вайюань, но конкретно в этом поместье предпочли этот дворик не делать, и, пройдя через ворота, мы оказались в довольно большом помещении.

Ну, что сказать: бардак и запустение, пылища, паутина, затянувшая углы и клочьями свисающая с потолка. Под ногами что-то хрустнуло — я поворошил носком туфли в пыли, и обнаружил останки какой-то животины, похожей на крысу. А, может быть, это она и была. Свет солнца, клонившегося к закату, пробивался сквозь узенькие окна, и едва ли мог рассеять окружающий сумрак, зато делал тени в углах комнаты еще более зловещими. Вдоль стен стояли скамейки, на одной из них, выставив вверх скрюченные лапки, валялась мумифицировавшаяся ворона.

На каждой из стен висело по большой картине, но что на них изображено было уже не разобрать под толстым слоем пыли и плесени.

Ванкси споткнулась об остатки табурета, и, подняв в воздух клуб пыли, заставила нас обоих расчихаться, чем испортила всю таинственность момента.

За следующей дверью должен быть дворик-вайюань, куда мы, вздымая пыль, чихая и пиная сушеных крыс, через несколько мгновений и вышли. Открывшиеся нам пейзажи выглядели еще более паскудно, чем было снаружи: кусты, не просто высохшие, а затянутые паутиной, в которой умудрились запутаться несколько небольших птиц, и та же самая высохшая ломкая трава, шелестевшая при полном отсутствии ветра. Куда-то делись все сквозняки, перестали хлопать створки чжаймэнь — только шелест сухой травы и звуки нашего дыхания нарушали мертвую тишину этого места.

В свете лучей вечернего солнца мы пересекли двор, и подошли к вратам во внутренний двор-нэйюань. Эти ворота, не в пример остальным, выглядели вполне прилично: и алый цвет, и пожелания долголетия в орнаменте на них — все сохранилось довольно неплохо. А картина на стене слева от эрмэнь, изображающая грозного воина с копьем в руках — так и вообще выглядела, как будто ее написали вчера. Ни один мазок не облупился, ни одна черта не выцвела. Воин смотрел прямо и грозно, тонкие и прямые его брови были угрожающе нахмурены и всем своим видом он излучал угрозу незваным гостям.

Что-то с этой картиной мне показалось неправильным, но вот что именно — было покамест, непонятно.

— Ли, мне страшно! — сообщила мне Ванкси. — Он… Он за мной наблюдает… У него глаза двигались…

— Тени, Ванкси-эр, это просто тени. Солнце заходит, — как можно беззаботней ответил я. — Пошли, зайдем в главный дом. Если все будет нормально, сегодня там и заночуем, а завтра, как рассветет, двинемся дальше.

— Думаю, — стуча зубами, девушка подергала меня за рубаху, пытаясь отвлечь от моего нынешнего занятия (я пристально разглядывал картину, пытаясь сообразить, что же мне в ней кажется подозрительным). — Нам не стоит туда идти.

— Почему же, вполне стоит, — ответил я девушке.

В любом случае, чтобы найти то, что понравилось старому Фангу, придется обойти все поместье, так что лучше на ночлег устроиться пораньше, чтобы не тыкаться по углам в темноте.

— Ли, обернись. Там ворона… — пропищала мне моя спутница.

— Ну, так пусть она там будет. С ней что-то не так?

— С ней все не так!!! Ли!!! — уже провизжала мне девушка. — Это мертвая ворона!!!

И тут я понял, что не так с картиной: глаза воина, изображенного на ней, действительно сдвинулись, и теперь уж на игру теней это было не списать. Свирепый воин, ранее олицетворявший собой непреклонный дух и жажду битвы, теперь жадно пялился на мою паникующую спутницу, а прежде легкая небрежная улыбка, ранее источающая предвкушение боя, теперь стала откровенно сальной. Ванкси тоже было на что взглянуть: к нам, неуклюже переваливаясь, ковыляла та самая сушеная ворона.

— Бежим!!! — завопила девушка, и заметалась в поисках выхода: путь наружу преграждала ворона, приветливо разевающая клюв, и силящаяся каркнуть, но в ворота рядом со зловещей картиной Ванкси не хотелось еще больше, чем к вороне. Я же был полностью солидарен с этим порывом моей спутницы, и никаких сомнений не испытывал, хотя створки эрмэнь явственно пришли в движение и врата начали открываться. Ждать того, кто собирается из них появиться, я не собирался, и, издав боевой клич (пусть злые языки и сказали бы, что это больше было похоже на визг, но призываю им не верить), бросился назад.