Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

Извилистая дорога в Тедратц поднималась по зеленым лугам и сказочным еловым лесам, минуя маленькие альпийские деревни; тем временем массивная заснеженная вершина Кройцберга постепенно вздымалась в небе все выше.

В Тедратце пассажиры вышли из машин и направились в гору по уже получившей известность тропе, но их почти сразу же остановила баррикада, охраняемая французскими солдатами. После того, как репортеры и фотографы предъявили удостоверения, их пропустили. Членам Комиссии ООН нечего было предъявить, и командовавший баррикадой сержант вежливо отказал им в доступе.

«Но я – должностное лицо Организации Объединенных Наций!» – возмущенно кричал представитель Комиссии.

«Вполне может быть, – резонно отвечал сержант. – Тем не менее, вы – не журналист, а я получил недвусмысленный приказ». Разгневанному чиновнику из ООН предложили подождать в Тедратце, пока из лагеря не поступят дальнейшие указания полковника Куртена.

Представитель Комиссии ухватился за использованное сержантом выражение: «Вы сказали „из лагеря“? Как это может быть? Я думал, речь идет всего лишь о пещере, о провале под горным утесом».

Сержант пожал плечами: «Месье комиссионер может выдвигать любые предположения, сколько ему вздумается».

Рядовому поручили проводить репортеров и фотографов – они стали подниматься по тропе; косые желтые лучи вечернего солнца отбрасывали длинные тени еловой рощи.

Журналисты весело болтали и обменивались шутками. Через некоторое время, однако, их отряд выдохся, так как тропа круто поднималась в гору, а люди, привыкшие подолгу сидеть за столом, существенно уступали горцам в выносливости. Они остановились у часовни, чтобы передохнуть.

«Сколько еще идти?» – спросил фотограф.

Солдат указал на высокий гранитный утес, проглядывавший за елями: «Недалеко, сами увидите».

Газетчики снова пустились в путь и тут же наткнулись на взвод солдат, натягивавших колючую проволоку от одного дерева к другому.

«Карантин перемещают в третий раз, – заметил через плечо проводник. – Каждый день ограждение устанавливают все дальше от пещеры. Это… – француз задумался, подыскивая подходящее выражение, – внушает опасения».

Шутки смолкли, веселье улеглось; журналисты внезапно почувствовали прохладу вечернего горного воздуха и присматривались к происходящему за еловой рощей.

Они зашли на территорию лагеря; их провели к полковнику Куртену, маленькому, возбужденно подвижному человеку. Полковник взмахнул рукой: «Вот, друзья мои – то, что вы хотели увидеть. Смотрите во все глаза – вашими глазами это увидит мир!»

Три минуты журналисты удивленно смотрели, вполголоса обмениваясь замечаниями, пока Куртен покачивался на носках ботинок.

«Сколько их здесь?» – спросил кто-то наконец.

«По последней оценке – двадцать тысяч, и каждый день прибывает все больше и больше. Причем все – из этой небольшой пещеры, – он вскочил на цыпочки и указал пальцем. – Невероятно, где они там помещаются? Но вылезают и вылезают, как кролики из шляпы фокусника».

«Что они едят?»

Куртен развел руками: «Откуда я знаю? Я не даю им никакой еды – у меня ее нет, бюджет не позволяет закупать дополнительную провизию. Но я не лишен сострадания. Как видите, я велел растянуть брезентовые полотнища, чтобы защищать их от солнечного света».

«Надо полагать, бледная кожа делает их чувствительными?»

«Чувствительными? – Куртен возвел глаза к небу. – Солнце обжигает их, как огонь».

«Странно, что они, кажется, не слишком интересуются происходящим».

«Они ошеломлены, друг мой. Ошеломлены, ослеплены, полностью шокированы».

«Но кто они такие?»

«А на этот вопрос, друг мой, я не могу ответить – у меня нет таких сведений».

К журналистам в какой-то мере вернулась самоуверенность; они обозревали толпу троглодитов за колючей проволокой наигранно-бесстрастными взглядами, словно говорившими: «Мы видели столько странных вещей, что теперь нас уже ничто не удивляет».

«Надо полагать, это все-таки люди», – заметил один из них.

«А кто еще? Но откуда они? Из затерянной Атлантиды? Из Изумрудного города?»

«Будет вам шутки шутить! – сказал полковник Куртен. – Это серьезное дело, друзья мои. И чем все это кончится?»

«Большой вопрос, полковник. В чьих руках теперь мяч?»

«Не понял?»

«Кто возьмет на себя ответственность за всю эту толпу? Франция?»

«Нет-нет! – воскликнул полковник Куртен. – Я ничего подобного не говорил, не приписывайте мне никаких таких мнений!»

«Значит, Австрия?»

Полковник Куртен пожал плечами: «Австрийцы нынче не богаты. Возможно – и это, опять же, всего лишь предположение – ваша великая страна снова поделится своим изобилием».

«Может быть – а может быть и нет. Единственный человек из нашей группы, кто мог бы что-нибудь сказать по этому поводу, ждет в Тедратце – представитель Комиссии по делам национальных меньшинств».

Эта история вытеснила все остальные с передовиц газет, и каждый день разрасталась. Телеграфное агентство «Юнайтед пресс» сообщало:

« Инсбрук, 23 апреля . Чудеса под горой Кройцберг продолжают приводить в замешательство весь мир. Сегодня из провала под скалой появилось рекордное число троглодитов – их популяция на поверхности достигла сорока шести тысяч особей…»

28 апреля в авторской колонке журнала «Наука сегодня» известный репортер Ралф Данстейпл писал:

«В научных кругах продолжаются споры по поводу так называемых «троглодитов». Согласно самой популярной теории, «троги» – потомки пещерных людей ледникового периода, которых некогда загнала под землю надвигающаяся стена льда. Сторонники других более лили менее научных гипотез упоминают о потерянных коленах Израилевых, о четвертом измерении, об Армагеддоне и о нацистских экспериментах.

Тем временем, лингвисты сообщают о результатах своих попыток понять язык «трогов». Доктор Аллен К. Мендельсон из Принстонского института передовых исследований, представляющий группу лингвистов, считает наречие троглодитов «агглютинативным, демонстрирующим малозаметные признаки возможного родства с баскским языком – хотя это настолько отдаленное родство, что оно представляется чисто гипотетическим. Достаточно было бы сказать, что по этому вопросу в данный момент мнения специалистов существенно расходятся. Следовало бы упомянуть о том, что у троглодитов нет терминов, обозначающих Солнце или Луну, в их языке нет слов «борьба» или «война», «птица» или «животное», а также многих других концепций, которые мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. «Пища» и «гриб», однако, обозначаются у них одним и тем же словом»».

Газета «Нью-Йорк геральд трибьюн» опубликовала следующую статью.