Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

Сегодня я встретил шерифа – он вежливо мне кивнул. Хотел бы я знать, чтó он имел в виду, когда сказал, что «пустит события на самотек»? Смысл этого выражения неясен, но оно попахивает угрозой – мне оно не дает покоя. Может быть, в конце концов, мне следовало бы вести себя помягче с Кэткасом. Вот он сидит за столом, притворяясь, что сравнивает новые фотопластинки с каталогом, и в то же время следит за мной краем глаза.

Что у него на уме?

За несколько минут до полудня солнце поспешно бросилось на юг и зашло.

Сестра Мэри сорвала со светловолосой головы солнцезащитный шлем и швырнула его на диван – приступ, удививший и встревоживший ее супруга, брата Раймонда.

Он обнял ее дрожащие плечи: «Ну что ты, дорогая! Успокойся. Раздражение ничему не поможет».

Слезы катились по щекам сестры Мэри: «Как только мы собираемся выйти из дому, солнце прячется! Каждый раз!»

«Что ж… Нужно проявлять терпение. Скоро взойдет другое солнце».

«Когда? Через час? Через десять часов? А кто будет работать?»

Брат Раймонд подошел к окну, раздвинул накрахмаленные шелковые занавески, выглянул в сумрак: «Мы могли бы выйти сейчас и подняться в гору до наступления ночи».

«Ночи? – воскликнула сестра Мэри. – А это что? Как ты называешь эту мутную тьму?»

Брат Раймонд строго возразил: «Я имел в виду „ночь“ по Часам. Настоящую ночь».

«Часы… – сестра Мэри вздохнула и опустилась в кресло. – Если бы не Часы, мы все давно уже сошли бы с ума».

Брат Раймонд, не отходивший от окна, взглянул в сторону Утеса Спасения, где скрывались невидимые в темноте огромные Часы. Мэри присоединилась к нему – так они стояли вместе, глядя в сумрак. Через некоторое время Мэри вздохнула: «Прости меня, дорогой. Я просто волнуюсь».

Раймонд похлопал ее по плечу: «Жить на Ореоле – не шутка».

Мэри решительно покачала головой: «Мне нельзя распускаться. Мы обязаны думать о Колонии. Первопроходцы не могут быть слабаками».

Они стояли плечом к плечу, тем самым поддерживая и утешая друг друга.

«Смотри! – Раймонд указал пальцем. – Какой-то огонь наверху, в Старом Флитвилле!»

Оба в замешательстве наблюдали за далекой искрой.

«Они должны были спуститься в Новый Город, – пробормотала сестра Мэри. – Если только это не какая-то церемония… Ведь мы им дали соль…»

Раймонд угрюмо усмехнулся: «Кто их знает, этих флитов? От них можно ожидать чего угодно».

Мэри изрекла более фундаментальную истину: «От кого угодно можно ожидать чего угодно».

«Но прежде всего от флитов… Они даже умирать решили без нашего утешения, без нашей помощи!»

«Мы сделали все, что могли, – сказала Мэри. – Не наша вина!» Последние слова она прошептала так, словно боялась, что все-таки была в чем-то виновата.

«Нас никто не может ни в чем обвинить».

«Кроме инспектора… Флиты процветали, пока мы не основали здесь Колонию».

«Мы им не мешали. Ни во что не вмешивались, не нападали на них, пальцем их не тронули. По сути дела, мы из кожи лезли вон, чтобы им помочь. А в благодарность они сносят наши ограды, подрывают берега канала и забрасывают грязью свежую краску!»

Сестра Мэри тихо произнесла: «Иногда я ненавижу флитов… Иногда я ненавижу Ореол. Иногда я ненавижу всю Колонию».

Брат Раймонд прижал ее к себе и погладил ее аккуратно перевязанные пучком светлые волосы: «Как только одно из солнц взойдет, ты сразу почувствуешь себя лучше. Пойдем?»

«Еще темно, – с сомнением отозвалась Мэри. – На Ореоле и днем-то лучше не ходить далеко».

Раймонд выпятил подбородок и взглянул наверх, в сторону Часов: «День наступил. Так показывают Часы. Такова действительность! Мы обязаны не забывать о действительности! Это наша единственная связь с Истиной и здравомыслием!»

«Ладно, – сказала Мэри, – пойдем».

Раймонд поцеловал ее в щеку: «Ты у меня храбрая. Ты делаешь честь всей Колонии».

Мэри покачала головой: «Нет, дорогой. Я не лучше и не храбрее других. Мы прилетели сюда, чтобы поселиться и жить не по лжи. Мы знали, что нам придется тяжело работать. Слишком многое зависит от каждого, слабости здесь нет места».

Раймонд снова поцеловал ее, хотя она со смехом протестовала и отворачивалась: «И все равно я думаю, что ты храбрая – и самая лучшая».

«Возьми фонарь! – напомнила Мэри. – Несколько фонарей. Никогда не знаешь, сколько будет продолжаться эта… эта несносная тьма!»

Они направились вверх по дороге – пешком, потому что в Колонии частные экипажи с силовыми приводами считались общественным злом. Впереди, невидимая в темноте, высилась Гран-Монтань – резервация флитов. Но даже в темноте они ощущали грубую силу утесов – так же, как за спиной они чувствовали умиротворение аккуратных полей, оград и дорог Колонии. Супруги пересекли канал, отводивший извилистую реку в сеть ирригационных арыков. Раймонд посветил фонарем в бетонное русло. И они застыли в молчании, более красноречивом, чем проклятия.

«Канал пересох! Флиты опять проломили береговую насыпь».

«Но зачем? – спрашивала Мэри. – Зачем? Они же не пользуются речной водой!»

Раймонд пожал плечами: «Надо полагать, им не нравятся каналы. Что ж! – он вздохнул. – Все, что мы можем – это делать вещи по своему разумению».

Дорога петляла вверх по склону. Они миновали покрытый пятнами лишайника корпус звездолета, потерпевшего крушение на Ореоле пятьсот лет тому назад.

«Невероятно! – сказала Мэри. – Когда-то флиты были мужчинами и женщинами, такими, как мы».

«Не такими, как мы , дорогая», – ласково поправил ее Раймонд.

Сестра Мэри содрогнулась: «Флиты с их козами! Иногда флита трудно отличить от козла».

Через несколько минут Раймонд свалился в яму, полную грязи – в ней уже накопилась вода, грязь засасывала и не желала отпускать упавшего. Барахтаясь, отдуваясь, с отчаянной помощью Мэри брат Раймонд выбрался на твердую поверхность и стоял, промокший, дрожа от гнева и холода.

«Этой чертовой дыры вчера здесь не было! – Раймонд отряхивал грязь с лица и с одежды. – Как затрудняют жизнь эти ничтожества!»

«Победа будет за нами, дорогой», – пообещала Мэри. И яростно прибавила: «Мы будем бороться, мы все преодолеем! Как-нибудь мы наведем порядок на Ореоле!»

Пока они обсуждали вопрос о том, следует ли продолжать путь, Красный Робундус всплыл над северо-западным горизонтом, и они смогли лучше оценить положение вещей. Белая рубаха брата Раймонда и его гетры цвета хаки, разумеется, были заляпаны грязью. Платье сестры Мэри было немногим чище.

«Мне следовало бы вернуться в бунгало и переодеться», – удрученно заметил Раймонд.

«Разве мы успеем?»

«Я сваляю дурака, если явлюсь к флитам в таком виде».

«Они ничего даже не заметят».