Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 2 [litres самиздат]

– Бойцы, быстро собрали провиант в дорогу наставнику и сопровождающим! На все про все – три минуты! Время пошло! – рявкает Сергей Анатольевич и демонстративно смотрит на часы.

Ребята вразвалку подходят к крыльцу, но после зловещего оскала подполковника опрометью кидаются в дом. Вскоре там стучат табуретки и гремят кастрюли.

– Значитца так, охотник! Бежим молча, вопросы задаются на привале. Идем след в след, я первый, Михайло замыкающий. Старайся не отставать, иначе я не могу отказать Михайле в удовольствии отвесить тебе пендаля. Сергей, учи робят, как я учил в жесткое время! – старик заканчивает, глядя на подполковника.

– Будет исполнено! Не извольте сумлеваться, чай оно не в первый раз! – с радостной улыбкой Сергей цитирует Филатова.

Ребята выносят наши рюкзаки, те набрали форму и опять напоминают объевшихся лягушек. Мы прощаемся короткими кивками, и старик неожиданно легко припускает с места.

Я чуть задерживаюсь и тут же получаю крепкий пинок под зад. Взрыв смеха с крыльца приветствует это движение. Оглянувшись, натыкаюсь на белозубую улыбку, Иваныч подмигивает и опять заносит ногу для удара. Однако я всё понял с первого раза и мчусь вслед за убегающим дедом.

Сзади раздаются рокочущие команды Сергея, я хохочу в отместку за смех берулек. Вот теперь им явно не стоит завидовать.

Впереди мелькает зеленый рюкзак. Я стараюсь попадать по следам старика. Приспособился к ритму бега и мчусь сквозь раскидистые кусты, огибаю мощные стволы, перепрыгиваю через мшистые повалки.

Долго… очень долго продлевается бег…

– Мда, энто тебе не чурки выкладывать, тута выносливость нужна! – усмехается старичок, глядя, как я расшнуровываю ботинки на привале.

Быстрый и ловкий, старичок даже не запыхался, когда я натер ногу, то и дело спотыкаясь на скользких иголках. Иваныч тоже поглядывает с усмешкой, хотя и пытался раздышаться минуту назад – на нем тоже сказывается налет цивилизованной жизни.

– Куда мы сейчас спешим? – спрашиваю я у старичка, который шустро раскрывает рюкзак.

– За оружием, охотник, за Убийцей Оборотней! – отвечает Сидорыч, достав нехитрую снедь.

– А что за оружие? – я тоже вытаскиваю из рюкзака тушенку, завернутый в пакет хлеб, луковицу.

– То самое, которым твой батяня побил Волчьего Пастыря, вот за ним-то мы и спешим. Не трусись, ещё пару дней хода и будем на месте! – старик ловко вскрывает банку и откладывает в сторону широкий нож.

– А каким он был, мой отец? – я спрашиваю для продолжения разговора, иначе от молчаливого старика ничего не добьешься в пути.

– Был обычным охотником, каких море, но вот только сумел справиться с вожаком всех волков. Как ему удалось – ума не приложу. Видать, сильна у него была ненависть к Пастырю, коль смог отыскать того в таежной глуши, про «подобраться и убить» я и вовсе молчу. Помнишь, каким упырем он вернулся? – Сидорыч кивает Иванычу.

Тот согласно кивает в ответ. Берендей уплетает обед, при этом не забывает слушать нас, взгляд черных глаз переходит с одного на другого.

– Помню, исхудал как Кощей, половина волос седых, на хвосте свора оборотней. Ох, и потрепали же нас тогда. Недавно такую же свору видел! – хвастается Иваныч, прожевав очередной кусок. – А за стаей бежал чёрный перевертень, если не новый Пастырь, то тогда я не знаю кто.

– За ним охотились? – старик кивает на меня.

Иваныч согласно бурчит и снова утыкается в банку. Где-то вдали раздается трубный рев, словно фабрика созывает сиреной на работу.

Однако, какая фабрика могла прятаться в тайге?

– Лоси! Рановато раскричались, – объясняет Сидорыч.

– Что за оружие нам предстоит забрать? Может, я им и пользоваться-то не умею? – спрашиваю я, убирая остатки еды в рюкзак.

– Научишься, многие научились, и ты научишься! – говорит старик. – Судя по тому, шо сейчас деется, появился сильный противник, новый Пастырь. И если он стремится тебя уничтожить, то это или для восстановления прежнего, или чтобы себя обезопасить. Ладно, хватит разговоры разговаривать, побережем силы до ужина.

И снова начинается бег, прыжки, увертки от сучьев. Под токование тетеревов, под удивленные взгляды чиркающих белок, под шум ветра в кронах. Я то и дело сдираю щекочущие паутинки с лица.

Пологая земля переходит в холмистую местность. Пару раз съезжаю в овраги, поскользнувшись на листве. Переходим вброд лесные речушки, под ногами чувствуются гладкие камни-голыши. Лягушки ворчливо кричат нам вслед и вновь возвращаются к своим занятиям.

Хмурое небо то плюется дождиком, то выпускает солнечные лучи в прорехи туч. В светлые моменты суровая тайга преображается, становится теплее, радостнее. Трещат пичуги, по кустам шуршат зайцы.

Иногда крадемся возле лежек кабанов – я слышу недовольное похрюкивание потревоженных секачей.

Когда темнеет, я не чувствую ног – вместо них шагают две распорки в ботинках. Мы останавливаемся на привал, и я бухаюсь на влажную землю. Иваныч тоже падает рядом. Старик же, как ни в чем не бывало, идет собирать дрова, нам наказывает разжечь костерок и набрать воды. Из легких веточек и валяющихся сучьев получилось создать небольшой очаг, перед этим выкопав ямку в земле. Иваныч же приносит котелок воды, вытаскивая оттуда попавшие листья березы.

Вскоре возвращается и Сидорыч, бодренько кидает охапку рядом с костром и поднимает нас ещё за двумя. От усталости не хочется есть, разговаривать тоже желания нет, но неугомонный старик заставляет нас и поесть и травы на подстилку принести. «Чтоб кака хворь лесная не причепилась!»

С этими словами я и проваливаюсь в глухой сон.

Солнце не успевает войти в пределы горизонта, когда мы, поеживаясь от утренней росы, разминаемся перед пробежкой. Припасы уложены, ноги хоть и гудят, но бегать могут довольно сносно, даже попадают в след бегущего старика.

Так проходит три дня, за это время поймано пять зайцев, несколько белок, пара тетеревов. Ноги привыкают к такому перемещению, хотя порой и приходится прикладывать мох к пузырям мозолей.

Сидорыч с Иванычем одобрительно поглядывают на мои усилия, отмечают про себя, что не жалуюсь и не отстаю от них. Похоже, что молодым берендеям достанется на орехи, когда мы вернемся, ещё бы – «охотник может, а вы ленитесь!»

Просыпаемся от моросящего дождика, засыпаем под уханье сычей и сов. Тайга вполне соответствовует русскому характеру – суровая, спокойная в сухую погоду, или же взрывная и сумасшедшая в грозу.

– Остановимся и передохнем, нам осталось три километра. Неизвестно, что ожидает возле тайничка, поэтому надоть подкрепиться, а то завсегда обидно помирать на голодный желудок! – улыбается старичок.

За два дня это первые сказанные слова. Вечерами мы собираем дрова, молча ужинаем и тут же проваливаемся во сны. Утром же вскакиваем и, подобно лосям, мчимся дальше.