Павел Кузнецов - Мечом и сердцем

Остальным также пришлось обмазываться целебной мазью. Из оставшейся в живых четвёрки гвардейцев только Хлыст почему-то избежал ран. Однако как раз это никого не удивило, Демон только рукой махнул: мол, заговорённый; недаром со своими духами носится. Голубь же этот день уже не пережил, его буквально нашпиговало стрелами. Враги мстили ему за то, что тот оказался самым результативным стрелком.

Следующий час Хлыст с жрецом бегали вокруг, отлавливая выживших лошадей. Творящееся у людей непотребство живо отбило у животных любовь к своим двуногим хозяевам. Затем все дружно грузились на коней. Гвардейцев нисколько не смущало, что придётся путешествовать в седле ранеными. Им было не привыкать. Терять же время на пешем переходе они позволить себе не могли, и так слишком задержались. Любая же задержка чревата новыми неприятностями.

Однако чаша горестей, уготованная на сегодня гвардейцам, была уже испита ими до дна. До самых ворот они больше не встретили никаких препятствий. У ворот же их ждал почётный караул в оранжевых плащах. У городской охраны был приказ задержать гвардейцев, но чародеи, имея противоположный приказ, а также несравнимые с простыми караульными весовые категории по части искусства убивать, быстро доказали им, что их приказ важней. В общем, город раскрыл перед Жрецом свои гостеприимные объятия, даже не подозревая, что через считанные часы будет плавать в крови и плавиться от разрушительной магии высшего порядка.

Дальнейшее для парня прошло как в тумане. Он больше не задумывался, кого убивал. Ему просто показывали цель, он доставал дощечку и начинал выстукивать на ней свои таинственные ритмы. В чужих руках артефакт не работал, даже когда по нему стучали самые сильные маги из ныне живущих. Капитан же до последнего момента выполнял свою задачу по охране жреца, периодически укорачивая слишком уж загребущие руки чародеев. Так продолжалось до тех пор, покуда в город не въехала альта Таисия.

К тому времени Жрец немного пришёл в себя, и череда убийств успела отойти в прошлое, хотя и оставила у него на душе кровоточащий рубец. И тут к нему опять явились маги в опостылевших оранжевых плащах и безапелляционно "попросили" об очередном одолжении. Он честно попытался выполнить свою сторону договорённостей, и даже вышел на крышу высокой башни, откуда эта часть города открывалась как на ладони. Но тут он увидел ЕЁ. Нет, отсюда не было видно её лица, так что он не мог видеть её красоты, или, напротив, её уродства. Ещё и этот бело-серый балахон, заменявший одежду... Зато он увидел толпы народа, живой рекой тёкшие по улицам ей навстречу, и волшебным образом раздававшиеся перед ней. Он увидел детей, которых матери протягивали к таинственной женщине. Увидел, как она иногда останавливается, чтобы принять ребёнка, или спешивается, чтобы возложить руки на лицо какого-нибудь человека в лохмотьях или в богатых одеждах - не делая между ними различий. Увидел, как стоящие рядом чародеи попытались сами нанести по ней удар, но бурлящая толпа словно бы поглотила альту, стремясь спрятать, защитить. Он даже здесь услышал крики, плачь, возмущённое гудение тысяч и тысяч людей. Увидел, как с того конца над толпой разгорается сияние разворачиваемого защитного поля, когда люди в таких же серых с белым балахонах заняли позиции вокруг НЕЁ. И когда после всего этого разъярённый собственной неудачей чародей указал на толпы людей, на НЕЁ, приказав убить, на глазах у Жреца навернулись слёзы. Он впервые отказался следовать договорённостям, он отказался убивать врага своих союзников. Они кричали, они требовали, они угрожали, и только Капитан вдруг встал между ними, и заявил, что просит обойтись без угроз. Парню же было уже безразлично, чем лично для него обернётся этот отказ. Он просто не мог убить ЕЁ. Так ОНА осталась жить, и так ОНА навсегда запала в его память, совершенно завладела ею, завладела его душой, как единственное чистое существо среди всего этого пронизанного смертью склепа, которым Жрецу теперь представлялся этот мир.

После того случая капитана отстранили от охраны Жреца, и он его больше не видел. Но он достоверно знал, где именно его прячут, достоверно знал, что его стерегут лучшие из лучших убийцы-чародеи. И всем этим он, не задумываясь больше ни секунды, поделился со своими товарищами и с избранницей своего лучшего друга.

Кто в мире хозяин

Вообще, все как-то взбодрились от появления в нашем обществе женщины. Слова сразу стали цензурней, выправка строже, тосты пышнее, и так далее. Кальвес профессионально пускал слюнки от моей дамы сердца, наверняка вспоминая нашу встречу при совсем иных обстоятельствах, а капитан упивался своей важностью. Из присутствующих только веронец всё силился понять, что же происходит, переводил взгляд с меня на капитана и на Викторию, но пока что всё его мастерство разведчика пасовало. То ли играл свою роль облик дамы, то ли он просто изрядно захмелел, но веронский разведчик на этот раз особой проницательности не проявил.

Одно удовольствие было наблюдать за реакцией возлюбленной на историю капитана. Сначала она слушала его краем уха. Затем вдруг резко подобралась, "сделала стойку", как я называл это состояние хищниц в женском обличии. Теперь она буквально ловила каждое слово, и совершенно забыла о своей изначальной цели визита, да и о нелюбви к спиртному больше не вспоминала. Но всё это происходило в её душе, открытой лично для меня и закрытой для других, так что остальные читали в женщине лишь сдержанный интерес с толикой женского любопытства.

Мужчины из нашей компании выражали своё отношение к рассказу ещё более сдержанно. В общем-то, пока капитан увлечённо вещал, запивая свои слова литрами вина, мы не слишком от него отставали. В части вина, разумеется.

Когда глациец закончил, моя альта ещё несколько ударов сердца переваривала услышанное, и лишь затем обратилась ко мне.

"Вереск, я даже не знаю, что сказать. Я просто поражена. Так не бывает".

"Ты даже не представляешь, милая, что порой узнаёшь за столом от случайных или неслучайных собутыльников. Не знаю, как в столице, но у нас на границе, да и в некоторых других местах, где мне довелось бывать по роду службы, этим никого не удивишь. Меня неожиданный ответ на все вопросы, полученный именно за столом, в тёплой компании, нисколько не удивляет", - пожал я плечами.

"Ну почему сразу не представляю? Очень даже представляю. Вот только никак не ожидала, что таким же порядком решится и наш вопрос", - и уже гораздо менее серьёзно добавила. - "Даже не знаю теперь, как и говорить своему возлюбленному о вреде спиртного: пока что твой опыт настойчиво твердить об обратном".

- Благодарю вас за рассказ, капитан. Да, и господа, если не возражаете, я бы хотела украсть у вас уважаемого Антеля эр Старио. А вы отдыхайте, не отвлекайтесь на мою скромную персону, - Виктория обворожительно всем улыбнулась. Веронец отказать не смог, остальным же даже в голову не пришло вежливый пассаж дамы воспринять за что-то большее, чем простой оборот этикета. Мало ли о чём ей понадобилось поговорить с начальником охраны?