Олег Нестеренко - Рыцарь и ведьма [litres]

– Похоже на дом с привидениями, – бросает Лантура, ковыряя ключом замочную скважину.

Он сказал это полушутя, но как будто откликнулся на мои мысли. Уйти, не оставив по себе следа, – это еще не худший результат. Право на забвение тоже нужно заслужить. Ведь ничего не стоит распорядиться жизнью так бездарно, так увязнуть в ошибках, что смерть отторгнет тебя, и ты застрянешь по эту сторону нераскаянным сгустком психоплазмы, призраком, обреченным хлопать дверьми и в бессилии громыхать склянками на антресолях, пока Христос не придет снова, чтобы разобраться в том числе и с тобой.

Мы заходим внутрь.

Если дом пустует уже несколько лет, то сохранности убранства можно только подивиться. На стенах по-прежнему висят картины. В шкафах стоят книги и резные статуэтки, в вазах – засохшие цветы. В гостиной находим небольшой рояль с поднятой крышкой, а на нем – ноты, раскрытые на пьесе под названием «Somnium Aeternus».

– «Вечный сон», – говорит Лантура. – Грустная, пронзительная вещь. Единственное указание на то, что это могло быть самоубийство.

Рыцарь трогает несколько клавиш, но инструмент отзывается жалобным дребезгом. С потревоженных струн взлетает облако пыли. А у меня по спине и скальпу бегут неприятные мурашки. Это место со своим остановившимся воздухом больше не предназначено для резких звуков и движений. Лантура и сам морщится.

Рядом с нотами стоит бутылка, пробка утоплена в горлышке наполовину. Под слоем пыли видно, что вино все еще заперто внутри.

– Тут как будто музей. Странно, что бродяги и наркоманы давно не сделали притона из этого места. Может быть, тут и правда есть привидения?

В соседней комнате я надолго замираю перед огромным камином, фасад которого покрыт затейливым барельефом: очертания фантастических цветов перерастают в силуэты животных, те обретают человеческие очертания, а переплетенные фигурки людей снова сменяются растительными образами. Над камином этот текучий орнамент складывается в абстрактную форму, в которой при желании можно разглядеть и череп, и женское лоно, и бог знает что еще.

– Когда полиция обыскивала дом, то у камина нашли рыжий волос, женский, вот тут, – Лантура показывает на пол у моих ног.

– Здесь была Валерия Кавермэль?

Юноша отрицательно качает головой.

– Естественно, мы первым делом подумали, что это ее волос. Но оттенок другой и длина не та. В общем, это мог быть кто угодно. Парни из лаборатории говорят, что волос принадлежал молодой женщине с прямыми темно-рыжими волосами, которые ей достают примерно до лопаток. Может, рано или поздно нам попадется кто-то, подпадающий под это описание. Надеюсь, она к тому времени будет еще жива.

Мы наведываемся на кухню, в подвал, везде заставая нетронутый частный мир, припорошенный пылью. Только в одной из комнат подозрительно пусто: на стенах белеют прямоугольники снятых картин, на половицах видны оттиски пропавшей мебели.

– Тут стояло что-то массивное. И стояло не так давно – пыль не успела скопиться. Думаю, содержимое этой комнаты помогло бы нам понять, что Мария Тэлькаса делала в этом доме. Но кто-то все вынес. Тело нашли наверху?

Мы идем в прихожую. Лантура поднимается по лестнице. Я медлю, положив руку на перила.

– Леннокс, что такое?

– У меня дежавю. Как будто я уже был на этой лестнице. Я помню этот ковер под ногами, скрип ступеней… Этот набалдашник, похожий на шахматную фигуру. Если подумать, и сам дом кажется знакомым… Так странно.

– Да, странное чувство. У меня тоже иногда бывает такое. Мозг приравнивает реальную ситуацию к аналогичному опыту, некогда пережитому на бессознательном уровне. Во сне, например.

– У вас, университетских, на все найдется объяснение! – шутливо огрызаюсь я в надежде заглушить необъяснимую тревогу, от которой вспотели ладони. Заношу ногу, переступая через свое бессознательное, и поднимаюсь вслед за напарником. Теория, предложенная Лантурой, почему-то не успокаивает. С каждым шагом ощущение, что я уже был здесь, как будто налипает на стенки внутренних органов, закупоривает важные протоки и каналы, так что становится трудно дышать. Не хватало еще, чтобы Лантура стал свидетелем моей паники.

– Что-то сердце прихватило. – Я жестом показываю, что не стоит беспокоиться, дежурный момент, а сам забрасываю в пересохший рот капсулу антифобиума. Собрав остатки слюны, проглатываю пилюлю и жду, пока она протиснется вниз по горлу. Сейчас должно отпустить.

Что же это со мной? Дежавю у меня не в первый раз, но такого еще не было. Дядя Август рассказывал, как с возрастом стал бояться замкнутых пространств. Может, и у меня подобное? Ни с того ни с сего прорезалась фобия, тайно зревшая во мне с детства. Наверняка боязнь лестниц еще не самая редкая. Так, видно, это и происходит: живешь себе без оглядки, ешь все подряд, хоть бы и гномью шаурму с бобами и мясом саламандры, спишь как и с кем придется, за меч берешься, едва срослись швы после предыдущего поединка, словом, не отказываешь себе ни в чем, а потом раз – и что-то надламывается в организме. И вот уже ты не такой резвый, приходится теперь считаться с собственным телом, как бы не подвело. А еще через пару лет того и гляди врачи тебе и кофе пить запретят. А там уж хоть вообще ложись и помирай.

Антифобиум начинает действовать. Я обвожу взглядом коридор второго этажа. Безотчетный страх отступил, но ощущение знакомости не исчезло. А ведь Лантура прав. Я видел нечто подобное во сне… Двухэтажный дом, и в одной из комнат – надкушенное яблоко. Странно, что я только сейчас об этом вспомнил. Хотя нет, не странно. Ну, приснилось яблоко, подумаешь. С чего бы мне устанавливать заведомо неестественные связи между плодом моего воображения и реальным плодом, убившим Марию Тэлькасу? Любой здравомыслящий человек списал бы это на совпадение. Притом не самое оригинальное. Ладно бы приснилась маракуйя! А то яблоко. Ни много ни мало самый востребованный фрукт западной культуры. Древо познания. Троянская война. Всемирное тяготение. Нет, глупо было бы забить тревогу еще тогда. Да и сейчас не стоит. Надо спокойно во всем разобраться.

Вспомнить сон для начала.

Это был вязкий, напитанный кровью кошмар. Собственно, яблоко не играло там основной роли. Я нашел в фонтане женский труп и преследовал убийцу. По пути наткнулся еще на одно тело – на этот раз мужчины. Его изрубили мечом. От места расправы кровавый след привел меня в пустой дом. Да, точно. Там была лестница, скрипевшая под ногами. Ковер на ступенях. Набалдашник на перилах. Это все – из того сна. Что там было дальше? Я поднялся наверх. Кровавый след подвел меня к приоткрытой двери. За ней рассчитывал найти малефика, но обнаружил только надкушенное яблоко. Потом я проснулся.