Жан-Филипп Жаворски - Неумерший [litres]

На рассвете третьего дня Троксо предупредил, что мы приближаемся к Укселлодунону. Он указал на раскинувшиеся перед нами лесистые холмы, выщербленные глубокими долинами, утверждая, что на одном из них и стояла крепость. Я мог различить разве что её неясные очертания в сиреневой дали, окутанные туманной дымкой. И вот мы вновь зашагали по тенистым и волглым лощинам, напоённым свежестью поющих источников, и я вновь погрузился в дремотное забытье в этом краю журчащих ручьёв и мшистых ущелий.

Тем более неожиданным оказалось первое столкновение с врагом.

Мы продвигались по подлеску, когда в начале колонны раздались отчаянные крики. Там шагали Троксо и Буос, ставшие неразлучными после их последнего поединка. Волна тревоги пробежала по всему войску, но бой был очень коротким и закончился, едва начавшись. Вскоре громкие крики поутихли и перемежевались с насмешками. «Хряки! Хряки! – ликовал пронзительный голосок Буоса.

Комаргос в сопровождении Сумариоса поспешил на шум. Мы с Сеговезом бросились за ними. Курьёзное зрелище предстало нашему взору: воин, загоняющий в глубь колонны свиноматку и выводок поросят. Затем заметили и других тёмношкурых свиней, копошившихся неподалёку в дубраве. А когда поравнялись с гогочущими воинами из передних рядов, увидели и сражённого неприятеля, распластавшегося в жухлой листве. Дротик, всаженный в его грудь, торчал будто проклюнувшийся росток.

Троксо, полусмеясь-полухмурясь, обращался к великану.

– Экий ты скорый, Буос! Мог бы оставить хоть одного в живых, чтобы мы его допросили!

– Эти скоты напали на нас! – ответил исполин. – Откуда я мог знать, что их только двое?

Затем, почёсывая пузо, он промычал:

– На кой сдались нам эти твари! А вот сало на ужин – это совсем другое дело!

Забыв о досадном недоразумении, Троксо от чистого сердца расхохотался.

Когда произошла стычка, арвернский богатырь, по своему обыкновению, шёл во главе колонны. На подходе к Укселлодунону Троксо на пару с Буосом немного оторвались вперёд от отряда. Богатыри неожиданно наткнулись на стадо свиней, которых свинопас под охраной двух воинов пригнал попастись в лесу. Пастух попытался бежать, в то время как амбронские воины смело ринулись в бой. Все трое были повержены.

Свинопас походил на обычных деревенских парней, с которыми я водился всю свою жизнь. Такие же хитон и браки могли запросто носить слуги моей матери в Аттегии. Он, вероятно, был лемовисом, попавшим в кабалу амбронов. Два других с виду явно были чужеземными воинами. У них были копья с бронзовыми шипами, к слову, довольно-таки искусно изготовленные, а одного прикрывал ещё и бронзовый нагрудник. А вот кинжалы были железными. Один из ножей был, похоже, трофейным, ибо имел сходство с нашими. Самым удивительным оружием, на мой взгляд, был другой, слегка изогнутый кинжал, единственная кромка лезвия которого находилась на внутренней стороне дуги. Этот клинок выглядел как лезвие серпа: он показался мне одновременно очень неудобным и весьма опасным оружием. По словам Сумариоса, воины принадлежали к племени осков. Они были смуглолицыми, с серыми, уже потухшими глазами, а кровь у них была такой же алой, как наша. Они не показались мне устрашающими, впрочем, мёртвые обычно выглядят скрюченными, поэтому я мог и заблуждаться.

Да и не успел я толком их разглядеть. Троксо и Буос расхватали их оружие, которое должно было пополнить запас трофеев по окончании войны. А потом отрезали им головы: рыжий – одному воину, великан – свинопасу и второму вояке. Обезглавленные тела были брошены на съедение волкам и воронам.

Посовещавшись, Троксо, Комаргос и Амбимагетос всё-таки решили приостановить продвижение войска. Скорее всего, воины и пастух пригнали стадо свиней из Укселлодунона, а значит, нас могли поджидать и другие нежеланные встречи. Вместе с вождями Троксо решил послать разведку, оставив главные силы в тылу.

В числе небольшого отряда воинов Сумариос отправился на разведку, в которой мы с братом его сопровождали. Вслед за Троксо мы выехали из глубины долины и поднялись на холм, с которого могли осмотреть окрестности. На одном из них приметным пятном чернел раскорчёванный, но, по всей видимости, заброшенный участок. Не выходя из-под сени деревьев, наверху мы обнаружили прекрасную площадку для обзора местности. Там мы и остановились.

– Похоже, что мы всего в двух лье птичьего полёта от Укселлодунона, – рассуждал Троксо. – Теперь он виден отчётливо.

Рукой он указал на огромный горный массив с двумя приплюснутыми вершинами, представлявшими собой плато, окаймлённые тёмными шатрами лесистых долин.

– Издалека это выглядит плёвым делом, но, поверьте, карабкаться надо будет по круче, – объяснил рыжеволосый. – Отсюда нам видно вершину пониже – это гора Печчо. Большая её часть покрыта пастбищами. Узким перешейком она соединяется со второй вершиной, позади неё, которая намного шире и выше. Это и есть Укселлодунон. Видите ту чёткую линию, что венчает вершину склона? Это крепостной вал. Отсюда он кажется невысоким, на самом же деле это огромная насыпь земли, покрытая каменной кладкой. Он почти в три раза превосходит человеческий рост. Если амброны укрепились там, то войско даже в десять раз больше нашего обломало бы себе об него все зубы. А теперь держитесь, ибо стена является самым слабым местом крепости.

Он с довольным видом наблюдал за произведённым впечатлением, прежде чем продолжить.

– Вал защищает только эту сторону Укселлодунона, ну и другой склон в направлении Аржантаты, хотя подъём там очень крутой. Со стороны Дорнонии после заката крепость не охраняется. В этом нет необходимости: она защищена отвесными скалами, превышающими рощи высоченной ольхи. Погодите, я оставил вам напоследок лакомый кусок. Долины у подножия горы очень глубокие: они размыты двумя речушками, которые впадают в Дорнонию. Когда наступает половодье от дождей или таяния снега, она выходит из берегов и заливает пойму. Это означает, что долина вокруг Укселлодунона с трёх сторон оказывается под водой и превращается в непроходимую топь, где коварные течения повсюду образуют омуты. Единственный подступ к крепости – это крутая тропка, которая восходит по горе Печчо и ведёт прямо к воротам в крепостном валу.

– Да уж, – протянул Амбимагетос. – Удивил так удивил!

– Как этим гадам амбронам удалось захватить такой бастион? – сердито гаркнул Буос.

– Неприступное положение крепости, должно быть, усыпило бдительность воинов Тигерномагля, – предположил Комаргос.

– Я тоже так думаю, – подтвердил Троксо. – В плохую погоду ночи на вершине горы студёные, и порой крутит такой ветер, что того и гляди поотрывает у скотины рога. Дорнония была полноводной – такое нередко случается в ненастье, которое бывает в месяце думаниосе. Наши воины и не предполагали, что Мезукен сможет пробраться по таким опасным водам. Они, должно быть, оставили в дозоре слабую охрану. Ночью оскские воины вскарабкались на стену и напали на лемовисов, пока те спали.