Джон Норман - Моряки Гора

— А кто, — осведомился я, — защитит тебя от меня?

— Но меня и не нужно защищать от вас, — сказала она.

— Из тебя мог бы получиться неплохой кусок рабского мяса, — хмыкнул я, окинув её оценивающим взглядом и, сочтя её сочной, горячей, возбужденной и возбуждающей.

— Я надеюсь, у меня получится понравиться вам, — промурлыкала рабыня.

«Да, — решил я, — из неё точно будет толк, и немалый».

При этом, я то и дело вынужден был напоминать себе, что она была для меня ничем.

— Ты говоришь как рабыня, — констатировал я.

— Но я больше не свободна, — улыбнулась девушка. — Я и есть рабыня. Так что мне можно говорить то, что я хочу говорить.

— Только если тебе разрешат, — напомнил я ей.

— Конечно, — согласилась она.

— Кажется, Ты начинаешь чувствовать свой ошейник, — заключил я.

— Да, — подтвердила рабыня.

— Ещё немного, — предупредил её я, — и Ты будешь ползать на животе и выпрашивать ласки у своего хозяина, облизывая и целуя его ноги.

— Могу ли я попросить вас сделать это прямо сейчас? — поинтересовалась она.

— Нет, — ответил я.

— Это — девка с «Касры», — презрительно бросила одна из рабынь, лодыжка которой уже была соединена с кольцом прочной цепью. — Нечего ей здесь делать!

— Я лучше тебя! — возмутилась Альциноя

— А вот и нет, — сказала рабыня.

— А вот и да! — усмехнулась моя подопечная. — Если Ты так хороша, то почему ни один мужчина не задержался рядом с тобой? Вот, а в загоне на палубе «Касра» мужчины толпились бы вокруг меня!

— Рабыня! — прошипела её оппонентка.

— Сама рабыня! — зашипела Альциноя в ответ.

— Прекратить, — бросил я ей.

— Но я же лучше чем она, разве нет? — спросила меня Альциноя, когда мы немного отошли в сторону

— Ты всего лишь девка с палубы «Касра», — напомнил я ей.

— Но, разве я не лучше? — не отставала она.

— Лучше, — успокоил её я, уже чувствуя охватывающее меня раздражение.

— Хорошо, — заулыбалась Альциноя, — и это притом, что я всего лишь девушка с «Касры»!

— Это видно по твоей тунике, — сказал я.

Её туника была скроена из реповой ткани самого низкого качества, впрочем, как уже было упомянуто, я против этого не возражал.

— Остерегайтесь пани! — напомнил офицер излишне распалившимся парным.

Ещё двое или трое мужчин покинули загон.

— А где рабыни-надсмотрщицы? — поинтересовался я у моряка.

— Там, — ответил он, презрительно ткнув большим пальцем в сторону.

Я отошёл в указанном направлении и там обнаружил пять лежавших ничком, голых, связанных по рукам и ногам, крупных, мясистых рабынь, в чьи обязанности первых девок входило поддержание порядка среди меньших, более мягких, красивых и желанных рабынь. Безусловно, их власть опиралась на их авторитет, а не на их силу, грубость или большие размеры. За их спинами стояла власть мужчин. Три или четыре рабыни меньших размеров, напав вместе, застав врасплох, например, пока те спали, вполне могли связать и избить такую женщину.

— Надеюсь, рабыни-надсмотрщицы в нашем загоне, — сказала Альциноя, — в таком же положении.

— Очень может быть, — согласился я.

— Вот и хорошо, — мстительно проговорила она.

Несомненно, ей достаточно часто приходилось чувствовать на своей шкуре укусы их стрекал.

Взяв за волосы, я немного приподнял голову одной из крупных рабынь. Та заскулила. Ей было страшно. Перед мужчиной она была всего лишь одной из женщин, да ещё такой, интересность которой была для него сомнительна. Их стрекала были у них отобраны, вставлены между зубами и привязаны.

— Вы попытались не дать мужчинам войти внутрь? — уточнил я.

Женщина, голову которой я держал оттянутой назад за волосы, промычала один раз.

— Нет желания попасть в руки тех рабынь, которых ещё не приковали? — поинтересовался я.

На этот раз она жалобно проскулила дважды, и я позволил ей опустить голову.

Выпрямившись во весь рост, я осмотрелся.

Эти рабыни, несомненно, боялись мести своих подопечных, которых они так долго угнетали, держа в постоянном страхе, кем они правили с такой жестокостью.

По причине своей простой, если не сказать грубой внешности, они питали ненависть, почти так же, как свободные женщины, к изысканно женственным и желанным для мужчин рабыням, таким маленьким и слабым, но настолько их превосходящим.

Впрочем, как только все рабыни будут прикованы, у них останется немного поводов для опасений. А когда позднее их самих освободят от верёвок, можно не сомневаться, всё вскоре вернётся на круги своя.

Хотя, может и нет. Мужчины ведь могли снова ворваться сюда.

Путешествие, судя по всему, подходило к концу, а если так, кто мог знать, чего следовало ожидать?

— А где же те рабыни, которых всегда скрывали под капюшонами? — спросил я Альциною.

Очень маловероятно, чтобы внутри загона их продолжали держать с закрытыми лицами.

— Думаю, они должны быть где-то здесь, — сам же ответил я на свой вопрос.

— Возможно, мы уже видели их, — предположила Альциноя, — и если так, то они не столь уж экстраординарны.

— Ты говоришь как девка с палубы «Касра», — заметил я, — так же ревниво.

— Господин! — запротестовала она.

— Здесь должна быть ещё одна зона, — предположил я.

Ведь где-то же должны храниться капюшоны. И я направился к дальней стене загона.

— Ага, а вот и дверь, — сказал я. Это дверь совсем не походила на ту, через которую мы попали внутрь загона. Это была лёгкая, больше похожая на межкомнатную, дверь. Я сдвинул шпингалет в сторону и толкнул дверь от себя. Внутри было темно.

— Господин, — услышал я женский голос изнутри.

Свет падал из-за моей спины, так что они могли видеть, что на пороге стоял мужчина. Вряд ли что-то большее.

— Что происходит? — спросил голос.

— Любопытство, — усмехнулся я, — не подобает кейджере.

— Да, Господин, — в голосе послышались нотки испуга.

— Как тут темно, — прошептала Альциноя, выглянув из-за моей спины.

— Сейчас я принесу лампу, — сказал я.

— Вам любопытно, не так ли? — поинтересовалась она.

— Конечно, — не стал отрицать я. — А тебе что, нет?

— Конечно, да, — призналась девушка. — Я бы не отказалась посмотреть на эти предположительно невероятные создания.

Отцепив одну из маленьких ламп, свисавших с потолка общего помещения рабского загона палубы «Венна», и, держа её немного наотлёт, я вошёл внутрь выгороженной области. Альциноя последовала за мной, держась чуть позади.

Подняв лампу повыше, я осветил помещение, в котором насчитал два десятка женщин. Они располагались на своих матрасах, прикованные к кольцам рядом с ними. Несмотря на общую свободу, недавно полученную рабынями, я имею в виду свободу выхода на палубу, а не что-то ещё, эти женщины были оставлены внизу, в темноте охраняемой территории.