Джон Норман - Моряки Гора

— Есть здесь шнур, линь, пояс? — спросил я.

— Возьми вот это, — сказал рулевой, бросая мне отрезок линя с узлом на конце, местами отмеченный буроватыми пятнами.

— Плавал тут неподалёку, — проворчал один из солдат, — вот мы и подобрали.

Я обмотал линёк вокруг обрубка ноги и затянул его. Поток крови стал тоньше, а затем и вовсе прекратился.

— Ему необходимо лечение, — сказал я. — Нужно срочно показать его врачам.

— Назад к кораблю, — объявил рулевой.

— К чему такая спешка? — осведомился солдат.

— Он всё равно вот-вот умрёт, — поддержал его гребец, глядя на распростёртую между банками фигуру.

— Нет, — не согласился я, — это — Серемидий, он мужик крепкий.

— Думаю, он сам пожалеет, что не умер, — заметил гребец.

— Он — офицер, — сказал солдат.

— Больше нет, — проворчал его товарищ. — Безногих офицеров не бывает.

И мы начали пробиваться к кораблю. К счастью, по большей части нам попадались участки открытой воды.

Один раз Серемидий открыл глаза. И это не были глаза того Серемидия, которого я знал. Он нашёл меня взглядом, и одними губами прошептал:

— Не вреди мне.

— Галерой командует Торгус! — предупредил Серемидия один из моряков.

— Дайте мне побыть одному, — попросил Серемидий, опиравшийся на узкий, около хорта толщиной, костыль, в верхней части которого была прибита набольшая округлая опора для подмышки.

Теперь он никуда не ходил без этого костыля. Когда-то Лорд Окимото счёл, что Серемидий будет ему полезен во время путешествия. Его меч мог устрашить любого, что сильно облегчало Лорду Окимото контакт с теми из нас, кто не был пани. Он стал, в некотором смысле, связующим звеном между группой Лорда Окимото и моряками, а также наёмниками с материка и островов. Мы все боялись Серемидия, так что были кровно заинтересованы в том, чтобы Лорд Окимото счёл нас полезными. Тиртай, входивший в свиту Лорда Нисиды, играл во многом подобную роль, но, будучи человеком скрытным, казался нам более опасным, даже по сравнению с первым. У него не было того темперамента и вспыльчивого характера, которыми славился Серемидий, но именно это порой пугало даже больше. Если Серемидий невзлюбил тебя или задумал тебя убить, это было ясно сразу. Фактически, ему даже нравилось то, что его жертва подозревает об этом. А вот с Тиртаем, ни в чём нельзя было быть уверенным. По-своему, это делало его ещё более пугающей фигурой. Он долго присматривался, был терпелив, редко действовал под влиянием момента, но у каждого его действия, как у сгибания лука или заточки ножа, имелся свой вклад в некий запланированный финал.

Серемидий больше не носил жёлтую униформу Лорда Окимото, поскольку тот отстранил его от своей службы. У Серемидия теперь не было ни командира, ни подчинённых. Он ходил в короткой, коричневой, заношенной тунике отверженного. Тиртай, прежде входивший в свиту Лорда Нисиды, теперь, по требованию Лорда Окимото, занял место, прежде занимаемое Серемидием, и играл ту же самую роль. Соответственно, Тиртай теперь стал членом свиты Лорда Окимото и больше не подчинялся Нисиде. Место же самого Тиртая при Лорде Нисиде занял Торгус, офицер из тарновой кавалерии, которому, заодно, доверили командовать одной из четырех оставшихся галер. В случае вызова в полёт, командование галерой возлагалось на Пертинакса, а если в небо поднималась вся кавалерия, то место капитана, к моей радости, занимал Филоктет, моряк с Коса, тянуть весло под командой которого для меня было удовольствием.

К этому моменту мы уже вырвались из Моря Вьюнов. На это ушли многие дни, заполненные борьбой с зарослями лиан, не желавшими отпускать свою добычу.

Трудно переоценить ту роль, которую в нашем спасении сыграли разведчики на тарнах, постоянно информировавшие нас о передвижениях этого ужасного сада, раскинувшегося посреди моря, чьи баррикады в течение дня могли радикально сменить своё положение. Тот край, до которого вчера могло бы оставаться не больше дюжины пасангов, сегодня, под влиянием ветра и течения мог отодвинуться на двадцать или тридцать пасангов, а то, что сегодня казалось недостижимо далеким, завтра могло бы стать гораздо ближе. Ловушки вьюнов, поймавшие и опутавшие великое множество судов, могли далеко разбрасывать свои щупальца. Но даже их движения были подчинены определённым ритмам, которые, благодаря тарнам, могли быть отслежены. Таким образом, мы порой прокладывали наш путь через Море Вьюнов в направлении, в данный конкретный день казавшемся безнадёжным, принимая во внимание действующие границы зарослей, но, учитывая их вероятные передвижения, в единственно верном. Граница моря, если можно так выразиться, какой бы далёкой она ни была, имела тенденцию перемещаться, причём с некоторой периодичностью, то приближаясь, то удаляясь. Карты, изготовленные на основе рапортов воздушных разведчиков, учитывали эти движения, и мы двигались к границе, или к краю, который, в конечном итоге, должен был оказаться ближайшим, несмотря на его действующую удалённость.

И даже в этом случае было маловероятно, что мы смогли бы освободить такой большой корабль, если бы у нас не было огромного количества людей, фактически, небольшой армии, для работ по прорезанию канала в лианах и срезанию их с корпуса. К счастью, даже несмотря на понесённые во время попытки мятежа потери, на корабле всё ещё оставалось больше двух тысяч мужчин, которых можно было приставить к работе. Это около четырёх с половиной сотен пани, поделенных на примерно равные команды между Лордами Нисидой и Окимото, и порядка тысячи семисот моряков и солдат, главным образом наёмников.

Если бы не разведчики на тарнах и большое количество рабочих рук в нашем распоряжении, то маловероятно, что мы смогли бы освободить из растительного плена такое большое судно. Нетрудно себе представить, какой восторг охватил нас, когда с фок-мачты донёсся крик:

— Море! Море!

Это был наш последний день в Море Вьюнов. Окрестности огласили наши радостные приветственные крики. Люди кричали с корабля, с лодок, с буксирных галер. Мы удвоили наши усилия. А к полудню мы увидели тарнсмэна, возвращавшегося на корабль в дикой спешке, почти в отчаянии. Принесённые им сведения, казалось, вызвали возбуждение на палубе. Выяснилось, что цепкие лапы Моря Вьюнов дрейфовали к нам с севера и с юга, угрожая задержать нас в этом проклятом месте дольше, чем мы ожидали. Мне вспомнился сигнал маяка. Ведь Лорд Нисида вовсе не случайно опасался вмешательства со стороны врага. Но именно в этот момент я внезапно почувствовал движение ветра.

— Хо! — воскликнули сразу несколько человек.

Казалось, что широкое одеяло цветочного аромата Моря Вьюнов, с его тучами насекомых, конечно, ставшее за многие дни настолько привычным, что мы перестали его замечать, внезапно, было сдёрнуто чьей-то невидимой рукой. Через мгновение я втянул в себя первый с той ночи на краю Моря Вьюнов глоток свежего воздуха Тассы.