Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Ренарин, не сомневаюсь в этом. Послушайте, с чего вообще вам взбрело в голову вступить в Четвертый мост?

– Мой отец и мой брат, – негромко объяснял Ренарин, на чье лицо падала тень, – они воины. Солдаты. Я не такой, если вы еще не поняли.

– Да. Что-то, связанное с…

– Физическим недугом. У меня малокровие.

– Это народное название для множества разных болезней, – заметил Каладин. – Чем вы на самом деле страдаете?

– Эпилепсией. Это значит…

– Да-да. Она спонтанная или симптоматическая?

Ренарин застыл во тьме:

– Э-э…

– Припадки вызваны каким-то повреждением мозга, – уточнил Каладин, – или просто случаются без особой причины?

– У меня это с детства.

– И насколько серьезны приступы?

– Да все в порядке, – поспешно пояснил Ренарин. – Дела не так плохи. Я не падаю на землю с пеной у рта, как все думают. У меня рука судорожно вздрагивает несколько раз, или я сам начинаю дергаться и не могу остановиться пару минут.

– Сознание не теряете?

– Нет.

– Видимо, что-то миоклоническое, – предположил Каладин. – Горьколист вам давали пожевать?

– Я… Да. Не знаю, помогает ли это. Дело не только в конвульсиях. Часто после припадков я очень сильно слабею. Особенно одна сторона тела.

– Хм, это следствие припадка. У вас когда-нибудь случалось устойчивое расслабление мышц, – к примеру, вы не могли улыбаться одной стороной лица?

– Нет. Откуда вы все это знаете? Вы же солдат?

– Я кое-что смыслю в полевой хирургии.

– И как с полевой хирургией связана… эпилепсия?

Каладин кашлянул в кулак.

– Ну, я понимаю, почему они не хотели, чтобы вы отправлялись сражаться. Я видел людей, чьи раны вызвали похожие симптомы, и лекари всегда освобождали их от военного долга. Светлорд, нет никакого стыда в том, что вы не годитесь для битв. Не каждому суждено воевать.

– Конечно, – с горечью проворчал Ренарин. – Мне все так говорят. А потом все снова возвращается к борьбе. Ревнители твердят, что всякое Призвание важно, однако что гласит их учение о посмертии? Что там идет большая война за Чертоги Спокойствия. Что лучшие солдаты в этой жизни прославлены в следующей.

– Если в посмертии действительно идет большая война, тогда я надеюсь попасть в Преисподнюю. Хоть там высплюсь. Как бы там ни было, вы не солдат.

– Я хочу им стать.

– Светлорд…

– Вам не нужно поручать мне ничего важного, – перебил Ренарин. – Я пришел сюда, а не в какой-нибудь другой батальон, потому что бо́льшая часть ваших людей занимается патрулированием. Если я стану патрулировать, мне не будет угрожать серьезная опасность, а мои приступы никому не навредят. Но я хотя бы смогу поглядеть и почувствовать, что это за жизнь.

– Я…

Ренарин снова перебил Каладина, который еще ни разу не слышал, чтобы обычно тихий юноша произносил столько слов зараз.

– Я буду слушаться ваших приказов! Обращайтесь со мною как с новобранцем. Когда я здесь – я не сын князя, не светлоглазый. Просто еще один солдат. Прошу вас. Я хочу стать частью всего этого. Когда Адолин был моложе, отец заставил его два месяца прослужить в отделении копейщиков.

– В самом деле? – Каладин искренне удивился.

– Отец сказал – каждый офицер должен понимать, что чувствуют его люди, – объяснил Ренарин. – Теперь у меня есть осколки. Я буду воевать, но мне так и не довелось испытать солдатскую жизнь на себе. Думаю, это лучшее из того, на что я могу рассчитывать. Пожалуйста!

Каладин скрестил руки, окинул юношу оценивающим взглядом. Ренарин был встревожен. Очень встревожен. Он сжал кулаки, хотя Каладин не видел коробочки, которую молодой принц часто вертел в руках, когда нервничал. Принц дышал глубоко, но стиснул зубы и не отводил глаз.

То, что пришлось прийти к Каладину и обратиться к нему с такой просьбой, по какой-то причине приводило юношу в ужас. Но он все равно это сделал. Разве от новобранца можно просить большего?

«Неужели я и впрямь могу с этим согласиться?» До чего же нелепое положение! И все-таки частью работы Каладина была забота о безопасности Ренарина. Если он сумеет привить юному принцу крепкие навыки самозащиты, это будет большим скачком на пути к тому, чтобы помочь ему выжить в случае покушения на убийство.

– Вероятно, мне следует подчеркнуть, – привел новый довод Ренарин, – насколько легче будет меня охранять, если я стану проводить время за тренировками вместе с вашими солдатами. Сэр, вам не хватает людей. Разве вас не привлекает идея уменьшить количество тех, кто под вашей защитой, хотя бы на одного человека? Уходить я буду лишь в те дни, когда мне полагается осваивать осколки под руководством мастера-мечника Зайхеля.

Капитан вздохнул:

– Вы точно хотите быть солдатом?

– Да, сэр!

– Тогда собери грязные миски и вымой, – распорядился Каладин, тыкая пальцем в нужную сторону. – Потом помоги Камню помыть его котел и сложить кухонные принадлежности.

– Да, сэр! – воскликнул Ренарин с воодушевлением, которого Кэл еще ни разу не слышал от новобранцев, отправленных дежурить на кухню. Юный принц бегом бросился собирать миски.

Каладин скрестил руки на груди и прислонился к стене казармы. Люди не понимали, как вести себя с Ренарином. Они отдавали наполовину полные миски с похлебкой, чтобы не отказывать ему, и разговоры затихали, стоило ему приблизиться. Но они и рядом с Шеном раньше нервничали и в конце концов приняли его. Смогут ли сделать то же самое для светлоглазого?

Моаш отказался отдавать миску Ренарину, вымыл ее сам, как было принято. Закончив, неспешно подошел к Каладину:

– Ты действительно позволишь ему присоединиться к нам?

– Поговорю с его отцом завтра, – объяснил Каладин. – Узна́ю, что́ великий князь скажет по этому поводу.

– Не нравится мне это. Четвертый мост, наши ночные разговоры… эти вещи должны быть в тайне от них, ты ведь понимаешь?

– Ну да, – согласился Каладин. – Но он хороший малый. Думаю, если кто из светлоглазых и способен вписаться во все это, то лишь он.

Моаш повернулся к нему, вскинув бровь.

– Следует понимать, ты не согласен? – уточнил Каладин.

– Кэл, он ведет себя неправильно. То, как он разговаривает, как смотрит на людей. Странный парень. Впрочем, это не важно, потому что он светлоглазый, и этого хватает с лихвой. Это значит, мы не можем ему доверять.

– Нам и не нужно. Просто будем за ним следить и, возможно, попытаемся научить его защищать самого себя.

Моаш хмыкнул и кивнул. Похоже, этих причин, чтобы позволить Ренарину остаться, ему было достаточно.

«Моаш рядом, – подумал Каладин. – Поблизости нет никого, кто мог бы нас подслушать. Я должен спросить…»

Но какие слова ему следует произнести? «Моаш, ты причастен к покушению на короля?»