Урсула Ле Гуин - Сказания Земноморья [сборник litres]

– Я тебя снаружи подожду, сестра, – сказал он, встав из-за стола, и поспешно вышел из дома. Во дворе на него тут же залаяли собаки, но фермер несколькими словами заставил их замолчать.

С ужином покончили быстро и в молчании.

А чуть позже брат и сестра встретились возле огородных грядок, и Клэй сказал:

– Я хочу поведать тебе, что и как я собираюсь сделать. Но никому об этом не рассказывай.

– Моему мужу ты можешь полностью доверять.

– Я никому не доверяю. Пойдем со мной, если хочешь, но больше никого с собой не бери. И никому ничего не говори.

– Я слишком долго никому ничего не говорила.

– Сегодня вечером, как спустятся сумерки, я сниму заклятие, запершее отца внутри камня. И мы с ним вместе войдем в Большой дом и застигнем их врасплох, ибо отец внезапно предстанет перед ними во всем своем могуществе. А если Эш и попытается применить некие чары, то уж ему-то я противостоять сумею. Перед лицом нашего общего могущества они оба окажутся совершенно беспомощными. И пусть тогда отец поступит с ними так, как сам пожелает. Ему их судить. А он всегда был человеком справедливым. – Клэй говорил возбужденно, со страстной уверенностью.

– Но волшебником отец никогда не был, – сказала Уид.

– Магическая сила не только в заклятиях.

– Однако в заклятиях заключена великая сила, – возразила она.

– Ну, такой-то силой я обладаю в достаточной степени.

– Значит, ты сильнее Эша?

– Неужели ты настолько во мне не уверена? Хорошо, идем со мной, и ты все увидишь своими глазами. Я знаю, что и как нужно сделать.

– Позволь мне прежде высказать свои мысли, братец.

Клэй остановился, явно испытывая нетерпение.

– Все время я думала об этом…

– Как и я! – прервал он ее. – В точности как ты мне велела!

– …и понимала, что без тебя мне не справиться.

Он молча кивнул.

– Мать действительно подняла Эша на куда большую высоту, чем та, на которой он находился. Это правда. Однако же и в нем самом всегда была определенная сила, и он не только лодки и корабли умел строить. И по-моему, вовсе не он подчиняется нашей матери – это она давно уже целиком в его власти. Да-да! Послушай меня. Я сама видела, что он с легкостью заставляет ее ползти к нему на четвереньках, если ему так захочется. И он очень жесток. Я боюсь за тебя – ведь ты намерен бросить ему вызов и сразиться с ним напрямую. Он опытный старый волшебник, а ты еще так молод. Мы не сможем победить его лишь с помощью волшебства – нам нужно как-то провести его, обмануть и убить. И когда он умрет, наша мать освободится от его чар, а ты сможешь без опасений применить все свое мастерство и освободить отца из каменного плена. Нет, ты все-таки послушай меня, Клэй! – Она заметила, что брат качает головой и пытается что-то возразить. – Я знаю, как это устроить. Я тысячу раз проделывала это в уме, но так и не решилась довести задуманное до конца, потому что тебя со мной не было. Но теперь ты здесь, и вдвоем мы легко все сделаем! Послушай! Я послала Кловер в Большой дом, чтобы она передала Эшу мою просьбу о помощи: меня, мол, околдовала какая-то ведьма и я даже пошевелиться не могу. Он придет. Во-первых, потому, что ненавидит ведьм и любит показать, что его могущество куда сильнее их женских чар; а во-вторых, он хотел бы и меня держать в повиновении. Это мне хорошо известно. Я так часто об этом думала. И знаю, как это будет. Ну вот. Кловер позовет его, он придет, увидит, что я лежу в постели совершенно беспомощная, и начнет пробовать на мне свои силы, тем самым их истощая. А ты притаишься за дверью, держа наготове длинный отцовский кинжал, тот самый, который он еще тогда для тебя оставил, а я сразу же его выкрала – задолго до того, как отец домой вернулся и как я из дому убежала, – и спрятала, потому что мне не хотелось, чтобы Эш его своими грязными ручищами касался. Кинжал спрятан здесь, за балкой. Он очень опасный – длинный, тонкий, острый как бритва. Держи его крепко и сразу ударь колдуна в спину – ударь так, чтобы проткнуть ему сердце. Он вполне это заслужил. Или, зайдя сзади, перережь ему горло, как барану. И ни одна живая душа во всей округе не скажет, что ты совершил злодеяние.

А уж потом, когда Эш будет мертв – хотя мне никогда даже в голову не приходило, что отца можно будет высвободить из каменного плена, даже если я все-таки сумею убить проклятого колдуна, я себе такого даже не представляла! – и если тебе действительно удастся осуществить задуманное, тогда все будет как надо, все будет правильно! И все-таки… я даже в мыслях своих никогда дальше убийства Эша не заходила. А что потом будет с нею – мне совершенно безразлично. Ее мы с тобой давно потеряли. Теперь от нее одна оболочка осталась.

– Она же ведьма! И это она нас предала, отца и меня! Нет уж, я дал обещание и намерен его сдержать. Я освобожу нашего отца, а ее он пусть сам накажет по заслугам.

– Но ведь Эш…

– Сестра, мне нужна твоя помощь, а не твои сомнения. Ты столько времени прожила здесь, в этом свином хлеву, среди жалких темных людей! Что ты можешь знать о таких вещах, как магия? А я хорошо знаю, что это такое, и разбираюсь в том, как магию можно применить. И я, наследник нашего отца и будущий лорд Одрена, прошу тебя: доверься мне, как я доверяю тебе. Да, я полностью доверяю тебе и надеюсь, что ты станешь во всем меня слушаться. Ничего не делай без моего приказа и никому ничего не рассказывай. Только скажи своему фермеру, его дочери и Хови, чтобы они сегодня вечером ни в коем случае из дому не выходили. А я с наступлением темноты сделаю то, что давно должен был сделать.

Уид стояла совершенно неподвижно. Затем подняла голову и некоторое время внимательно смотрела брату прямо в лицо, а затем перевела взгляд на тот холм, что высился сразу за фермой. В ярких лучах послеполуденного солнца сухая трава на его склонах светилась, точно янтарная. А на вершине холма в дубовой роще паслись несколько овец.

– Все эти годы, – сказала она, – нет, ты послушай меня, Клэй! – я думала, как хорошо все было раньше и как должно было бы быть теперь. Иногда думать – это все равно что видеть. Я, например, часто вижу, как отец сидит за большим обеденным столом в тот вечер, когда вернулся из похода домой, как он смеется, как он нас с тобой обнимает, как крепко прижимает нас к своей груди. А потом я вижу, как Эш лежит ничком здесь, в моем фермерском доме, на полу, и его кровь ручейками растекается во все стороны, словно я случайно пролила воду из таза для мытья посуды. А иногда все вокруг меня вдруг становится прозрачным, точно окутанным легким туманом или вуалью, – и ферма, и холмы, и люди, – а потом этот туман словно тает под солнечными лучами, и я вижу странные вещи: долины, заваленные серыми камнями, какие-то огромные дома, бесконечные толпы людей, но никаких ферм, овец или еще чего-то знакомого, совсем ничего, только лица людей, которых повсюду множество, и все они что-то говорят, только я их не понимаю, да и меня никто из них не видит, хотя я там, среди них, но они проходят, проходят, проходят мимо, не замечая меня, и голоса их сливаются в неразборчивый рев, точно разбушевавшееся море, а в толпе вспыхивают яркие огни, вспыхивают и слепят всех своим светом, и огней этих все больше, больше, больше… А я говорю себе: да вон же они там – и холмы, и фермы; они должны там быть, они же были там всегда; и как только я начинаю убеждать себя в этом, те незрячие люди начинают постепенно исчезать, таять, и я наконец опять возвращаюсь сюда, опять слышу в тишине негромкое мычание скота, и пение птиц, и шорох листьев на ветвях. И вот тогда все мои мысли об отце, о матери и о том, как мне уничтожить Эша, словно съеживаются и на какое-то время исчезают, оставляя меня в покое. Однако ночью они вновь возвращаются. А я думаю: господи, сколько же раз это еще должно повториться? – Уид умолкла.