Роберт Янг - Анабасис во времени

— Что теперь будет с Али? Его же убьют и съедят! — Дуньязада чуть не плакала в голос, глаза заволокло пеленой. — Мы не должны были улетать, Билл! Слышишь, не должны!

— Спокойно, Дунни — сейчас вернемся и спасем его.

Биллингс отстегнул ремень и, порывшись в ящике с инструментами, достал двенадцатидюймовый разводной ключ. Если бы только прожорливый Ид-Димирьят не проглотил морозитель!.. Костеря марида на все корки, Биллингс отыскал молоток с круглым бойком и вручил его Дуньязаде. Потом склонился над приборной панелью, где мерцала шкала экстренного хронопрыжка. Стрелка замерла на максимальной отметке в пятнадцать минут. Биллингс перевел ее на деление назад и переключил фиксатор направления с плюса на минус. Поскольку перемещения во времени исключали осязаемость, накладок возникнуть не должно.

— Дунни, мы появимся с разницей в минуту и застанем гуль врасплох. Похитителей Али я беру на себя — просто наброшусь сверху, вряд ли они успели далеко уйти. Пока все пятеро сообразят, в чем дело, мы успеем вернуться на ковер. Ты сиди смирно, если понадобится, пускай в ход молоток. Но ни в коем случае не отстегивай ремень! Поняла?

Дуньязада уже взяла себя в руки.

— Как скажешь, Билл.

— Готова?

— Да.

— Тогда тронулись.

Мираж потускнел, сквозь цветники отчетливо проглядывал валежник. За исключением гуль и Али-Бабы, поле ничем не отличалось от «покинутого» секунду назад. Расчет Биллингса оправдался: гульи остолбенели, когда исчезнувшая добыча снова замаячила перед носом. Судя по вытаращенным глазам, Али-Баба удивился не меньше.

Пленника уволокли недалеко — хищники явно не торопились убраться восвояси. Биллингс в прыжке настиг двоих, державших Али. Ударом ключа сбил одного с ног, отпихнул второго, и буквально втолкнул юношу в сани. В следующий миг кто-то из монстров атаковал его со спины и повалил на землю. Ключ со свистом рассек воздух, гуль обмяк. Извернувшись, Биллингс вскочил — и встретился взглядом с самой прекрасной женщиной на свете.

— Иди же ко мне, — шепнула она, призывно протягивая руки.

Даже в бледном сиянии звезд ее губы напоминали спелые вишни. Темные как смоль волосы рассыпались по обнаженным плечам. Прозрачное платье каскадом струилось до середины бедра и было лишь на оттенок темнее звездного сияния. В бездонных глазах незнакомки можно было утонуть.

— Иди же ко мне, — шептала она. — Иди.

Не успел Биллингс сделать пару шагов, как Дуньязада, подкравшись к женщине со спины, обрушила ей на затылок молоток. Красавица обратилась в морщинистую каргу и повалилась навзничь.

Двое уцелевших гуль бросились наутек.

— Дунни, велено же было не сходить с ковра! — начал Биллингс, но осекся, увидев, как дочь визиря лихорадочно прижимает юношу к груди.

— Али, ты цел?

— О да, со мной все прекрасно, — проговорил он и обнял девушку за талию.

Первая любовь. На Земле прошлого и будущего нет ничего прекраснее этого волшебного, упоительного чувства. Волосы Али тоже спускались ниже плеч и казались шелковистыми на ощупь. Звездный свет ласкал лица влюбленных, словно благословляя.

Биллингс со всей силы пнул тобоган. Правда, благоразумно сделал это левой ногой.

— Эй, завязывайте с нежностями. По коням!

Во внешней зале по-прежнему горела забытая Биллингсом лампа, вход в пещеру светлым пятном зиял на окутанной мраком поверхности горы. На подлете Биллингс не убирал палец с кнопки экстренного прыжка, заблаговременно переставив фиксатор направления с минуса на плюс, однако разбойники как в воду канули.

Вспыхнув, карманный фонарик озарил темные глубины тоннеля, куда устремился тобоган. Светильники в сокровищнице еще не погасли; впрочем, трое «воров» успеют унести ноги еще до того, как испарится последняя капля масла. Золотые и серебряные слитки Биллингс отмел сразу, и запретил посягать на них влюбленной парочке: слитки слишком тяжелы, с ними не разбежишься, да и сани не рассчитаны на большой груз. Вдобавок, соваться в современный музей с золотом нельзя — конфискуют.

Поэтому троица принялась набивать карманы драгоценностями. Али-Баба спросил, можно ли наполнить ими кул-лехи. Биллингс не возражал, в его карманах уже лежало достаточно для безбедной старости. Среди украшений преобладали разномастные браслеты из золота и серебра, инкрустированные рубинами, бриллиантами, изумрудами и лазуритом; драгоценные перстни и серьги, жемчужные ожерелья. Настоящий антиквариат, такой в двадцать первом веке с руками оторвут, и выручить за него можно в десятки раз больше номинальной стоимости.

Сунув последнюю горсть самоцветов в карман шальвар, Дуньязада прихватила лампу эстетики и вместе с Биллингсом стала наблюдать, как Али-Баба, орудуя огромной глиняной чашкой как черпаком, один за другим наполняет кул-лехи.

— Завидное упорство, — хмыкнул Биллингс.

— Разбогатев, хочется стать еще богаче.

— Ты тоже вроде не бедствуешь.

— Но я родом из состоятельной семьи.

— Помнится, кое-кто собирался нагрузить ковер под завязку.

— Собирался — слитками, но ты запретил их брать. Впрочем, обладателю лампы эстетики большие богатства не нужны. А главное, я увожу с собой нечто куда более ценное.

— В карманы ты запихивала только побрякушки.

— Сокровище, о котором я толкую, в голове. Это история наших приключений, и я поведаю ее Шехеразаде при первой же встрече. Представь, сколько сказок она сумеет

сочинить для султана! У нее уже припасено немало историй про джиннов и даже одна про гуль. Подумай только, как расширятся ее горизонты! Какое замечательное предание она сложит о пещере сокровищ, сорока разбойниках и Али-Бабе!

— Разбойников было четырнадцать, — поправил Биллингс.

— Нет, не четырнадцать. Больше!

Биллингс решил не спорить. Понятно теперь, откуда Шехеразада позаимствовала сюжет для «Али-Бабы и сорока разбойников». А лампа эстетики с заключенным в ней Дахишем легла в основу «Аладдина и волшебной лампы».

— И часто ты помогаешь сестре сочинять?

— Как придется.

— Весело, наверное.

— Временами очень. Однако моя основная задача — следить, чтобы Шехеразада не пренебрегала фактами, если история основана на реальных событиях.

Биллингс разинул рот.

Али-Баба наконец выпрямился.

— Эмир Билл, я закончил.

— Уверен? А то на волшебном ковре есть еще шесть кул-лехов, — съехидничал Биллингс.

— Нет, довольно. Жадничать тоже ни к чему.

— Отлично, тогда поехали.

Дуньязада погасила светильники, вдвоем с Биллингсом они помогли погрузить кувшины в сани. Снаружи занимался рассвет, тьма рассеивалась. Когда Дунни и Али уселись, Биллингс задул последнюю лампаду и поднялся на борт. Тобоган взмыл в сереющее небо и, обогнув гору, устремился на запад.