Роберт Янг - Анабасис во времени

— Именно.

— Вам повезло. Мы только недавно установили точный день. Плюс-минус сутки.

— Суток вполне хватит, — заверил Реддингер.

— Отлично! Теперь откиньтесь на подушку, расслабьтесь и смотрите на хрономониторы, а я задам нужные координаты.

— Иосиф Аримафейский [6] Иосиф Аримафейский — иудейский старейшина, в гробнице которого был погребен Иисус Христос. вроде слыл богачом, — мечтательно пробормотал Реддингер.

— Вроде бы, — согласился координатор.

— И коммерсантом, — добавил Реддингер.

— Возможно. А теперь лежите тихо и смотрите в монитор.

Мониторы были вделаны в полог прямо над изголовьем. Собственно, весь полог представлял собой огромный монитор. Экран ожил, засветился. Словно в зеркальном лабиринте Реддингер увидел свое отражение, которое всматривалось в монитор и видело отражение в другом мониторе — и так до бесконечности…

Последовал резкий толчок, отозвавшийся острой болью…

Правое плечо полыхало огнем, неподъемная ноша пригибала мускулистое тело к вымощенной булыжниками мостовой. Уши закладывало от криков и проклятий; нестерпимо воняло потом и навозом.

Позади лязгали доспехи римских солдат. Справа напирала толпа. Слева, на противоположном конце процессии, сгибался под тяжестью ноши Хелд. А посереди шагал измученный худой мужчина с терновым венцом на голове. Замыкал колонну какой-то доброволец из толпы, волочивший третий груз…

«Виа Долороза», — пронеслось в голове у Реддингера. Точнее, не у Реддингера, а у Дисмаса. Хелд тоже не был самим собой, перевоплотившись в Гестаса.

Дисмас и Гестас — воры, распятые вместе с Христом!

От страха перед неминуемой участью Реддингер-Дисмас отказывался верить в происходящее. Но вот процессия миновала городские ворота. Впереди, под синим небом, высился зеленый холм. В этот момент ужас осознания лег на Реддингера тяжким бременем — тяжелее креста, давившего на плечи. Неважно, была ли Дева Мария на Голгофе или в Галилее, ведь им с Хелдом все равно не забрать выигрыш. Ни сегодня, ни завтра.

Никогда.

Гарри Вествуд спустился с пологого холма в зеленую долину, ощущая себя героем сказки «Джек и бобовый стебель». Хотя никакого стебля не было и в помине, пройденное плато с лихвой компенсировало это упущение.

— Поторопись, Вествуд, — поучал Симмонс, глава филиала земельной компании «Новые Нидерланды» на Божьей Благодати. — Дикари, породившие ублюдка, вздумали сами от него избавиться. Потом их смерть будет на нашей совести. Когда я пролетал над его замком, этот здоровенный засранец носа не казал, но вряд ли его испугает кучка бимба с копьями.

— Учитывая, сколько вы расхитили земель, скольких туземцев согнали с родных мест и отправили к черту на куличики, вашу совесть пушкой не прошибешь, — парировал Вествуд.

— Вы, беовульфы, до хрена умничаете, — огрызнулся Симмонс.

— Главное, не суйтесь в замок. Отныне это моя забота.

Розовощекая заря застала Вествуда уже в пути. К утру «бобовый стебель» остался далеко позади, но дорога предстояла долгая. К востоку лежала долина, где обитали бимба. Компания окрестила местность Ксанаду — в будущем ее планировали разбить на участки и продавать по баснословной цене тем, кто сыт по горло Землей и не знает, куда девать деньги. К востоку от Ксанаду раскинулась долина Фи-файфофама [7] Клич людоеда-великана из сказки «Джек и бобовый стебель». , тоже собственность «Новых Нидерландов», и ее ждала та же участь, как только Вествуд расправится с великаном. А дальше, насколько хватало глаз, тянулись бесконечные горы и холмы.

Если верить Симмонсу, великана прозвали Фифайфофам только из-за того, что с этими словами он выбирался из замка и прогонял несчастных бимба. Совпадение? Похоже на то. Конечно, можно многое подогнать под теорию Юнга об универсальных архетипах, но нельзя же распространять ее на всю вселенную.

Вествуд стремительно шагал по узкой долине. Долгие годы, проведенные в рядах беовульфов, глубокими морщинами отпечатались на худом лице. Высокий, поджарый, в расстегнутой у ворота клетчатой рубашке, серых брюках и черных сапогах.

Он начал подниматься на склон. За спиной болтался верный «фольц-хедир», привычная тяжесть рюкзака не давила на плечи. На поясе висела фляга и пара магазинов для винтовки. Выпитое вечером виски давно выветрилось и не туманило голову. Гарри всегда охотился пешим, выстаивая тактику на манер древних ирокезов.

Взобравшись на склон, он заглянул в Ксанаду. Размерами долина многократно превосходила предыдущую, ее границы смутно вырисовывались где-то вдали. Трава внизу стелилась ровным густым ковром. К противоположному холму тянулась узкая полоска леса. Согласно отчету, местность насчитывала порядка сотни туземных деревень, но Вествуд сумел различить только одну, раскинувшуюся у ручья на опушке.

Лес мог служить хорошим укрытием. Вытащив компас, Вествуд сопоставил заранее намеченный маршрут с указаниями Симмонса — получалось, чаща действительно вела в нужном направлении. Вот и славно, незачем лишний раз встречаться с аборигенами, охочими до чужих голов. Прячась за кустами, Вествуд спустился с холма и юркнул в лес, решив не углубляться в заросли, а двигаться вдоль кромки. Здесь ничто не затрудняло шага, густая листва надежно скрывала от посторонних глаз, зато окружающий пейзаж был как на ладони.

Правда, на бимба можно наткнуться и в лесу, поэтому следует держать ухо востро, рассудил Вествуд, но даже не соизволил снять с плеча винтовку.

Деревню он услыхал задолго до того, как добрался туда. Звуки настораживали — они совсем не походили на обыденный монотонный гомон. До Вествуда доносился ритмичный топот множества ног, женский хор выводил диковинную песню, голоса мужчин сливались в воинственный клич, с каким американские индейцы отгоняли врагов.

Напротив леса виднелись ворота, под грубо сколоченным сводом болтались непонятные круглые штуковины. Поначалу Вествуд принял их за луковицы с длинными перьями, но мгновение спустя его осенило — на воротах, подвешенные за волосы, красовались человеческие головы.

На площади в центре деревни кишела ощетинившаяся копьями масса черных, как патока, тел. Вествуд даже не удосужился взобраться на дерево, чтобы присмотреться. И без того ясно: Симмонс не соврал, говоря, что аборигены задумали сами уничтожить великана.

Очевидно, танец только начался, иначе его чудовищные отзвуки давно разлетелись бы по долине. Как правило примитивные племена, чья коллективная вера порождала монстров, боялись лишний раз высунуться днем и прятались под кроватями ночью. Вествуд знал по опыту: понадобится немало времени, прежде чем обитатели здешней и окрестных деревень (по словам Симмонса, туземцы сплотились перед лицом общего врага, отложив все распри) наберутся смелости и пойдут в атаку.