Максим Дынин - Голод и тьма

Первым делом она посмотрела на меня, и взгляд её переполнился радостью. Я побежал к ней, плюнув на приличия – они с Фелипе действительно были для меня очень хорошими друзьями. Поклонившись, я поцеловал её руку, она подняла меня за плечи и сказала:

– Как я рада вас видеть! А вон и ваша "Виктория", которая спасла нас от рук пиратов! Алесео, присоединяйтесь к нам, у меня как раз имеется место в карете. Расскажете обо всём, что произошло после того, как вы покинули нас!

– Сейчас, Ваше Величество! Надо бы только разобраться с "Победой"…

Узнав, что мою бумагу не признали, она строго посмотрела на чиновника, который тоже подошёл к своей королеве и ждал своей очереди выразить своё почтение:

– Сеньор, что это означает?

– Ваше величество… – тот бухнулся на колени и что-то стал сумбурно говорить.

– Так вот. Потрудитесь переписать бумагу Его Сиятельства слово в слово, но на португальском. Я подпишу её немедленно. Выделите глубоководный пирс для швартовки русского корабля – освободите его, если нужно – и предоставьте всё необходимое продовольствие и воду по ценам для королевского флота.

Тот пулей побежал выполнять приказ, а я по рации сообщил Ване о ситуации. Через пять минут, "Победа" уже подходила к одному из пирсов, а я, вооружённый новой бумагой от Маргариты, сидел в карете и рассказывал Маргарите о нашем путешествии.

Сама Маргарита была уже не девчонкой, а прекрасной женщиной, знавшей себе цену. В глазах появилась сталь, а в голосе, оставшемся столь же бархатным, командные нотки. Но характер нашей дружбы не изменился – для неё я был всё тем же Алесео, "другом королей" не только на бумаге, но и на самом деле.

В Лиссабоне мы провели четыре дня, причём на "Победу" я не возвращался – в замок Сан-Жоржи, где королева соизволила остановиться, королева пригласила и моих "грандов", так что Ваня, Саша, Виталий и Ринат – двое из них с супругами – прибыли вскоре за мной на каретах, посланных по поручению королевы, и взяли с собой Анфису. Я попросил их привезти с собой соболей и горностаев из наших резервов, а также крупную медвежью шкуру. Конечно, самые лучшие меха лежали отдельно и были предназначены для некой особы, которой я, увы, не всегда хранил верность… Может, она меня и простит. Господи, как же я надеюсь на это…

До сих пор помню крутые старые улочки, по которым мы поднимались к замку. Дома были один красивей другого – большинство в вычурном мануэлинском стиле, многие с азулежу – синей или разноцветной плиткой снаружи. Светило солнце, пели птицы, а на балконах всё ещё цвели яркие цветы. Как будто и не было двух "годов без лета"…

Когда мы вручили королеве подарки, она распорядилась, чтобы ей сшили шубу из привезённых соболей, а горностай, по её словам, "пойдёт на мантию Его Величества – ему пора сшить новую". Потом она милостиво приняла у себя жён – Марию и Эсмеральду – а также Анфису, которую я представил ей как свою приёмную дочь. Она милостиво посмотрела на неё и сказала:

– Видна порода в девочке, Алесео. Скажите честно, она дочь какого-нибудь гранда?

Я лишь улыбнулся, сказав, что она "сирота", и что родители её погибли. Хоть у них не было общего языка, Маргарита приласкала девочку и одарила её серёжками с изумрудами из Новой Гранады и двумя платьями, сшитыми придворными портнихами. Схожие подарки получили и супруги наших "грандов", а мне для Лизы было выдано чудесное изумрудное колье в комплекте с серёжками и кольцом, а лично мне – небольшая коллекция индейских золотых статуэток из всё той же Новой Гранады, а также золотой крестик с изумрудами.

По просьбе королевы, мы остались в Лиссабоне до пятнадцатого ноября, успев сопроводить её величество в близлежащий город Синтру, где мы остановились в одном из дворцов, которые здесь были ещё роскошнее, чем в Лиссабоне. Там же я купил набор посуды в технике азулежу и другие подарки для Лизы, Володи с Леной, и других друзей, оставшихся в далёком Россе.

Но вот за кормой растаял берег Португалии, и мы пошли дальше на юг. На этот раз пошли "по прямой"; решили не останавливаться даже для "крещения" при пересечении экватора. Думали даже отказаться от церемонии, но владыка Герман нас благословил, и мы подняли несколько чанов морской воды на борт "Победы", и при пересечении экватора всех новых пассажиров искупали в них. Продолжалось это несколько часов. Как ни странно, даже наши владыки соизволили искупаться – для них чан поставили за занавеску.

А за несколько дней до того мне передали радостную весть – получена радиограмма с Бермуд, которая, по нашей договорённости, должна была передаваться ежедневно ровно в полдень по бермудскому времени, которое мы определили как росское время плюс четыре часа. "Бермуды русские! Всё хорошо!" Так что и эта авантюра, судя по всему, увенчалась успехом. Хотя почему-то мне было немного боязно – наши ребята оказались далеко от нас, в совершенно незнакомом месте, и было их не так много.

Двадцать шестого ноября на рассвете мы увидели Святую Елену, порт Константиновки, и качающегося на волнах "Колечицкого". Здесь мы провели две недели – нужно было дать пассажирам возможность погулять, ведь в Лиссабоне их пускали только большими группами и под присмотром, мало ли что, портовый район и там славился своими головорезами. А ещё важнее был второй момент – необходимо было передать то, что было построено и налажено, в руки новых жителей Святой Елены.

Посёлок Константиновка уже был готов к длительному заселению – ребята с "Колечицкого" сделали всё очень неплохо, включая и электростанцию на речке, протекавшей по посёлку. Константиновский залив был глубоководным, и там уже соорудили два пирса, так что и им, и нам хватило места, и все пассажиры смогли спуститься посуху.

Налажено было и сельское хозяйство Привезённые овцы и коровы успели расплодиться, пшеница и овощи тоже росли хорошо, равно как и кое-какие тропические фрукты, закупленные в Бразилии, а на корабликах ребята наладили лов рыбы. Построена была и водяная мельница – чуть ниже электростанции – и пекарня. Топлива много не требовалось, всё-таки здесь круглый год было тепло, и были составлены планы по сохранению местных лесов – в нашей истории они были практически уничтожены ещё в семнадцатом веке. А для городка и церкви использовали сухостой – его здесь было много.

В одном из других заливов, названным заливом Алексеевой (хорошо, что не Алексеева, подумал я), планировали в будущем построить нефтехранилище и углехранилище – там не было хорошей дороги внутрь острова, зато было достаточно места для размещения подобного рода объектов. Но индустрии как таковой ещё не существовало. Подумав, мы решили оставить здесь одну "утку" и два джипа, а также пару цистерн с горючим.