Станислав Смакотин - Немой пророк

— Д-деньги. Он снабжает деньгами…

— Он лично?!..

— Г-говорит, что да, но… Д-думаю, не он сам… Ув-верен!..

— Кто платит?! Ну?!!!..

— Тот, чей он адъютант… — едва слышно выдыхает полумёртвый от ужаса провокатор.

Воистину чудны дела твои, Господи! Вспомнив бородатого человека, который был ошибочно принят мной во Владике за императора Николая и его взгляд с ленивой поволокой, я внутренне содрогаюсь. Нет, всё понятно – Романовы, монархия… Глупость, несущая за собой народную кровь, личные интересы, переходящие в кровопролитные войны… Но чтобы вот так, внаглую пилить сук, на котором сидишь, финансируя террор, ради амбиций и влияния?!.. Впрочем, о чём это я? Сейчас, к примеру, передо мной дрожит и кажется, уже обоссался со страху – отличный представитель такой породы людей. Разве, рангом пониже да внешне менее презентабелен. Но суть одна – таких сволочей хватает везде. И чем выше смотреть, тем влиятельнее сволочь… Этот – предаёт своих товарищей, революционеров. Тот – семью и страну.

Я с ненавистью отшвыриваю трясущегося подонка от себя. Потеряв равновесие, тот беспомощно валится в угол, увлекая за собой вешалку. Из-под груды наваленной на паркете одежды начинают раздаваться душераздирающие всхлипы и рыдания, но издающего их мне ничуть не жаль. Дело остаётся за малым – усадить мразь за стол и вручить перо с бумагой. Да тщательно, как можно более подробней и детально заставить его всё написать. Про Оболенского с Александром Романовым, про охранку и эсеров… Про прошлые и будущие «акции», как у них именуются, кажется, теракты… Заставить написать за жирной, издали видной подписью: «Евно Азеф», чтоб в металле было отлито, а после… Ну, не готов я ещё самолично казнить и убивать. Воевать – могу, а выстрелить в безоружного, пусть даже и подонка – нет уж, увольте. Пусть с ним охранка разбирается, благо, теперь есть, кому… Спиридовичу такой презент подброшу – второй день парень работает, а уже вскрыл вселенский, считай, заговор!..

Впрочем, пора прекращать ломать комедию, не то сейчас весь дом сбежится. Подойдя к вороху одежды, под которой уже несколько попритих хозяин квартиры, я ворошу ногой волосатое пальто:

— Подъём, Евно, хорош реветь! Пошли за стол, займёмся делом! Ну же, чего разлёгся?! Мужик ты, или…

Закончить я не успеваю. Что-то с силой ударяет меня в грудь, и только потом в сознание, оглушая, врывается сухой хлопок. Хлопок, который за время пребывания здесь, в прошлом, я не спутаю ни с чем и никогда – ибо наслушался их до конца своих дней. С лихвой и перебором. В сознание вместе с ударом врывается звук револьверного выстрела.

— Ах ты…

Чувствуя, как подкашиваются ноги я пытаюсь поднять правую, так не вовремя опущенную руку с наганом – а она, рука, совсем не слушается хозяина… Ну же, давай рука, стреляй туда, в этот ворох одежды! Мозг – дай приказ пальцам начать работать, как работали они всегда, с самого детства, убей этого гада, пока ещё можешь, ведь он только что тебя убил! Убил?.. Как странно звучит… Ведь я пока ещё живой, пусть и беспомощно валюсь на пол… Но… Бессильные пальцы предательски разжимаются, так и не подчинившись приказу нервного центра. И почти сразу, неожиданно, мне становится всё… Рав… Но.

Всё равно на стук, с которым я свалился на пол – что с того, что стук, я ведь почти не ощущаю боли!

Без разницы мне и на грохот рядом… Очевидно, это Азеф отодвигает вешалку, подымаясь на ноги? Молодец! Ну, что ж, ему так и надо поступать, он ведь не убит, как я?

Абсолютно наплевать на то, что должно произойти дальше. Сейчас он должен сделать контрольный выстрел, мне в голову. Я часто видел это в фильмах, много читал о таком: в новостях, в художественной литературе… Киллеры всегда делают «контрольный», после которого – всё. Странно, но мне совсем не страшно, хоть я много раз и представлял это на себе… Интересно, мир сразу схлопнется и тут же наступит ничто?

Меня не волнует даже громкий шум, внезапно ворвавшийся в помещение, шум, похожий на топот и вместе с ним чьи-то крики. Кто-то кричит, точно… Наверняка, это сбежались соседи? Ещё бы – стреляли же…

Хлопок. Ещё один. И ещё целых два подряд – один за другим. Зачем же столько контрольных, Азеф? Неужели ты не можешь попасть в голову неподвижно лежащего человека? Эх, ты, а ещё провокатор…

Чьи-то руки бережно подхватывают меня, разворачивая на спину.

— Господин флигель-адъютант!!! Господин флиг… Быстрей на улицу, Пашук!!! Доктора из-под земли достань, или головой ответишь!!!

Проворные руки бесцеремонно начинают рвать на мне китель, лишая его пуговиц. Я хочу сказать их хозяину, что не надо, можно ведь просто расстегнуть, но почему-то не получается. И последнее, что я чувствую – как что-то туго стягивает мне грудь, лишая возможности полноценно дышать. Эй, как же я без возд… И наступает тем-но-та.

17 августа, среда

Ночью пришла телеграмма, что Маньчжурская армия вышла, наконец, в прямую видимость крепости Порт-Артур. Японцы отступают. Всё утро провёл в дурмане после этого! Кажется, Господь вновь на нашей стороне!

Ездили в Красное Село на Егерский праздник, снялись группой с офицерами.

Собрался Комитет министров, после обеда заседали до позднего вечера.

P.S. Получил неприятное известие о ранении новоназначенного флигель-адъютанта С. неустановленным лицом в столице. Больного в беспамятстве доставили в Царское Село – глупость, надо было оставить в городе. Распорядился приставить Боткина и сделать всё возможное. Ужинал у мама, читал до позднего вечера.

20 августа, суббота

Утро было тихое, холодное и туманное. Ездил к обедне с тремя дочерьми.

Итак, реформа. С первого сентября начинает действовать Совет Министров, новое объединённое правительство. Возглавит сей орган, несмотря на активное нежелание, П. А. Столыпин. Новым манифестом провозгласил созыв нового органа – Государственной Думы, срок первого созыва установил не позднее второй половины октября. В Петербурге крайне неспокойно, рабочие бастуют.

P.S. Флигель-адъютант С. весьма плох – ранение тяжёлое. В себя пока не приходил. Однако Боткин утверждает, его жизнь вне опасности.

22 августа, понедельник

Свершилось! Порт-Артур вновь наш, японцы сброшены в море! Много пленных, Япония, по непроверенным слухам, сегодня запросит мира. Жду английского посла после обеда.

— Э-э-э-эй… Помогите!.. Э-э-эй!.. Тону!..

Бесполезно кричать. Ненавижу море! Теперь – точно ненавижу… Волны захлестывают, и держаться на поверхности все трудней. Я наглотался воды на всю свою будущую жизнь. Похоже, недолгую. Кто там говорил, что соленая вода держит тело на поверхности? Смело плюнуть в лицо и растереть ладошкой. Тянет ко дну…