Станислав Смакотин - Немой пророк

Уже в процессе понимая, что говорю чего-то не то. Ну откуда Елене Алексеевне Куропаткиной, девушке из начала двадцатого века знать о советских космонавтках, ей-богу? Кара следует незамедлительно:

— Пф-ф-ф… — свеча дёргается, едва не погаснув. — Знаете что, господин Смирнов!!! Могли бы и умолчать о ваших… Пассиях!

Гневный огонёк свечи, воспарив в высоту, начинает уверенно удаляться. Вместе с мимолётным видением той, которую… Которую, в общем, люблю – чего греха таить! И никаким космонавткам, пусть они и достойнейшие женщины, с этой девушкой не сравниться!

— Елена Алексеевна, это не то, что вы подумали!!!.. — вновь пытаюсь подняться я и обессиленно падаю со стоном. — Я правда, очень вам рад и даже не надеялся… Но как вы так быстро… Какое сегодня число?..

— Утром было четырнадцатое. — Огонёк замирает у выхода. — Но сейчас уже ночь, и потому…

— Августа?!

— Сентября, господин Смирнов! Через три дня будет месяц, как вас… — её строгий голос вдруг срывается. — Как вас едва не убили…

Четырнадцатое сентября, мама дорогая!!! Я почти месяц провёл в отключке!!!

— Где я?

— Вы – в Александровском дворце Царского Села! А я… Я уже десять дней ухаживаю за вами, господин ловелас! Быстро же вы, как я вижу… Ухаживаю по протекции Павла Ивановича и с разрешения их величеств, между прочим! Но это ни о чём, слышите? Ни о чём ещё не говорит! Так что имейте в виду, господин… Ой!.. Вам плохо?! Простите меня, слышите!!! Вам ведь нельзя волноваться…

Она подбегает ко мне и я чувствую, как что-то холодное касается лба, но ситуацию это не спасает – я позорно вырубаюсь. Четыре недели в бессознанке – мда… Случится же такое?

Кто может повелевать монархами? Господь Бог, скажут мне в ответ? А вот и нет! Точнее, да, наверняка, но в мире материальном царями, королями, президентами и даже римским Папой, готов спорить, управляют вовсе не люди в чёрном, как думает фанат теории заговора и одноимённого американского фильма. Управляют ими люди в белом, то есть – доктора. Именно доктор может приказать пациенту подготовиться, к примеру, к клизме, и человек, способный стереть нажатием кнопки пять материков с лица Земли покорно примет подобающую позу. А куда деваться? Врач прописал, так что – молчу, молчу… В моём клиническом случае всё оказалось хоть и проще (клизм при пробитии лёгкого не прописывают что в пятом, что в две тысячи двадцать пятом), но лечащий врач Боткин распорядился окружить меня полным покоем. Распоряжение, причём, распространилось на всех, включая царствующую семью. Да-да, это тот самый Евгений Сергеевич Боткин, интеллигентный бородач лет сорока с высоким лбом и безупречными манерами русского дворянина. Расстрелянный вместе с царской семьёй в Екатеринбурге спустя десяток с гаком лет. Навещать же меня, вплоть до особого распоряжения медицинского светила, имеет право лишь Елена Алексеевна – она остаётся дежурить в моей комнате по ночам. Да и то, исключительно потому, что прошла школу медицинских сестёр, или как там у них это называется… Сестёр милосердия при Красном кресте, кажется. Честно говоря, для меня, человека двадцать первого столетия подобное выглядит неуместно, что ли? В общем, первое время было порядком неловко – мало приятного, когда при любимой тобой девушке меняют повязку с сукровицей, но… Но девушки из высшего русского общества – на то они и девушки из этого общества, в общем. Действуя максимально тактично и ненавязчиво, Елена Алексеевна сумела свести к минимуму щекотливые моменты. К тому же, помимо неё за мной ухаживают две местных сиделки, так что всё нормально. Ну, почти.

В первый же день, как я пришёл в себя, я попытался-таки качнуть права и вытребовать к себе Спиридовича. Для сообщения, скажем, некоторых деталей касательно услышанного у Азефа, но… Но наткнулся на такую холодную стену непонимания и возмущенный взгляд Боткина, что решил не испытывать судьбу. Нет, так нет. Однако, по скудной информации, вытянутой, несмотря на запрет из Елены Алексеевны (женское сердце – оно такое, особенно, любящее), я знаю уже, что в государстве прошла масштабная правительственная реформа. Как знаю и то, что с Японией заключён мир на условиях Российской империи – ура, и ещё раз – ура!!! Порт-Артур, как и Квантунский полуостров возвращены к довоенным условиям, а Империя восходящего солнца нервно курит в сторонке, отсиживаясь на своих островах… Значит, случилось, сработало? И те люди, что погибли благодаря моему вмешательству – умерли не напрасно? Дай-то Бог! Но только вот… Только вот того иммунитета, что был у меня во время русско-японской войны, у меня, похоже, больше нет. Иначе я не валялся бы между жизнью и смертью целый месяц, а ведь во время всей, слышишь, Карл?! Всей русско-японской войны меня не зацепил даже малый осколок! Там, где в фарш крошило людей в двух шагах от меня, я отделывался лишь лёгкими контузиями. А теперь – один-единственный выстрел, и смертельное, по словам Боткина, ранение. Тот до сих пор диву даётся, как я выжил… Значит, моя миссия ещё не окончена? Я для чего-то нужен?

За окном брезжит рассвет. Сквозь тёмные шторы комнаты пробиваются первые лучи осеннего солнца – и я наблюдаю за переходом от ночи к дню с равнодушием философа. Ну, да – всё пыль, и солнце с империей, и будущее, которое не написано, как оказывается… И прошлое, которое я меняю. Тут, в комнате Александровского дворца царит почти гробовая тишина – их величества выделили мне комнату в самом тихом его крыле, на втором этаже, подальше от шумных коридоров. Но и на том спасибо – знал бы я, что в моей судьбе будет принимать участие не абы кто, а сам Николай Второй, дюже бы подивился, наверное! Слух улавливает тихие шаги за дверью – значит, наступает время процедур и утреннего посещения.

— Ну-с, господин Смирнов, я вижу, вы делаете серьёзные успехи? — доктор Боткин как всегда учтив и интеллигентен. — Температура отсутствует третий день, аппетит – сам завидую, глядя на вас! С сегодняшнего дня можете приступать к пешим прогулкам в парке. Разумеется, под присмотром… — он оборачивается к выходу и добродушно улыбается. Где-то там, за дверью, вердикта эскулапа ожидает Елена Алексеевна. — В общем, под присмотром сами знаете, кого!

Я покорно киваю – чего уж там, присмотр надо мной таков, что… Что муха не пролетит! За ту неделю, что я пришёл в себя, Елена Алексеевна не отходит от меня ни на шаг. Евгений Сергеевич, между тем, продолжает прохаживаться взад-вперёд по комнате, поглядывая на меня с любопытством:

— Признаться, в моей практике вы уникальный случай! После подобного ранения, да с такой кровопотерей… Как правило, шансы выжить после повреждения лёгкого и без того невелики, но вас, милейший, спасает Господь, не иначе! Кстати, мне никак не даёт покоя ваш шрам в подбрюшье…