Гийом Фай - Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд.

4. Американцы часто говорят, что «французы потрясающе талантливы, но они не знают, как развить этот талант, они непрофессиональны» или «они профессиональные любители». Действительно, французскому кинематографу не хватает строгости; широко распространены кумовство и клановость (не слишком одарённые отпрыски признанных звезд, как правило, занимают место молодых талантов); финансовые структуры неясны и нечетки; реклама фильмов плохо организована и т. д. Те же проблемы и с романами. В результате найденный талант тратится впустую, а у одаренных людей больше трудностей с поиском работы, чем у посредственностей с высокопоставленными друзьями. Это французская болезнь, уже обозначенная Лафонтеном [98](синдром куртизанки) и Бальзаком (потребность в рекомендательных письмах).

Вот вам анекдот: в 1995 году я познакомился с молодым французским художником, который при своём огромном таланте не мог найти работу. Он жил на пособие и изо всех сил старался просто заработать себе на еду. Он не принадлежал ни к какой группе или мафии, он был бретонцем, гетеросексуалистом, женатым отцом четверых детей. Короче, в парижской Франции таких людей было ещё поискать. При предложении своих услуг или просьбе о встрече по телефону он никогда не продвигался дальше телефонистки. В итоге он сменил стратегию и перестал контактировать с французскими компаниями… Сегодня он работает арт–директором в студии Стивена Спилберга в Силиконовой долине, Сан–Франциско. Этот маленький одарённый бретонец, отвергнутый Францией, стал ключевым игроком в системе американского культурного производства, в которое он вносит свои французские черты. Скоро он получит американское гражданство.

В культурном плане, как и в политическом и геополитическом, американцы сильны, потому что мы слабы, рассеянны и зажаты, нам не хватает динамизма и воли. Давайте прекратим стонать: Америка вполне объяснимо занимает брошенное нами место.

В обществах с установившимися ценностями «семье» и воспроизводству вида, как и передаче важнейших ценностей, угрожает «принцип удовольствия».

Общество, основанное на порядке, вполне в состоянии применять параллельные практики, занимающие лишь меньшинство. Дело не в толерантности или слабости, а в органическом подходе. Здесь и правые, и левые делают ужасную ошибку, принимая монистическую логику исключения «или–или», а не плюралистические ценности включения «и». С органической точки зрения два противоположных принципа могут сосуществовать: плодовитая традиционная семья и извращения, мать и проститутка, спокойствие домашнего очага и буйство борделя — всё в рамках иерархического порядка.

Гомосексуальное лобби и левые интеллектуалы неявно нападают на модель семьи и женскую роль домохозяйки, часто подтверждая свои положения невероятной ненавистью и нетерпимостью. С другой стороны, консерваторы, усвоившие неверное и окаменелое представление о «традиции», всегда занимают пуританскую позицию.

Вместо этого нам нужно обратиться к архаическому взгляду на вещи, интегрируя буйство и «оргиазм», о чем Мишель Маффесоли [99]говорил в «L’Ombre de Dionysos», в рамках социального порядка. Чем этот порядок сильнее, тем проще оргиазму втайне развернуться в его тени, что и происходило в обществах древности. Такова мудрость веков. «Принцип порядка» соответствует миллионам лет законов о воспроизводстве вида и передаче культуры и ценностей потомкам. «Принцип удовольствия» необходимо терпеть и лицемерно управлять им (ведь он человечен и неустраним), но не позволять ему стать господствующей нормой и новым порядком. Он должен играть роль подчиненного и быть окруженным «социальной тишиной». Означает ли это апологию лжи и лицемерия? Ну, в общем, да. Вы когда–нибудь видели человеческие общества, основанные на принципе прозрачности? В целом, они ведут к тоталитаризму. Бордели следует снова открыть.

Чем меньше оргиазма на виду, тем больше он виртуально стимулируется порнографией — тем он сильнее. Бум сексуальной индустрии лишь отражает сексуальную бедность нашего времени. Что касается фильмов для взрослых, то я побывал «на том конце камеры» в качестве актера (почему бы и нет?). Было очень весело, но я жалел бедных, раздражённых зрителей.

Я защищаю оргии, вечеринки и дионисийские удовольствия, но только подчиненные ordo societalis [100], на котором они основаны. Вакханалии и сатурналии античности… Чем сильнее социальный порядок, тем проще в его тени развернуться принципу удовольствия и оргиазму, не вредящему социальному единству. Повторюсь: чем сильнее оргиазм тривиализуют, рекламируют и выставляют напоказ, тем сильнее он становится. Эрос и Дионис вянут, если показывать их каждую ночь по телевизору. Качественному буйству необходимы тишина и тайна, т. е. скромность — настоящий двигатель эротизма и сексуального освобождения. Однако общество спектакля и современности, требующее личного освобождения, в конце концов, враждебно распутству и чувственности, а также всем формам сексуального изящества.

Здесь, как и во всех прочих сферах, возвращение к радости секса и истинной чувственности будет возможно только после восстановления древних принципов порядка в контексте жестко ритуализованных обществ будущего. Археофутуризм…

Сегодня проблема состоит в том, что гомосексуализм украдкой изображает себя более продвинутой моделью : развитой и подходящей альтернативой якобы «устаревшему» гетеросексуализму. Проявив типичную нетерпимость своего псевдолибертарного течения мысли, в недавней колонке в еженедельном журнале «Journal du Dimanche» один одаренный интеллектуал и сторонник левых гомосексуалистов защищал идею «гражданских договоров» (ПАКС), утверждая, что его задело отношение правых к ним как к виду «однополого брака». В своей полной злобы и ненависти тираде против гетеросексуальных пар он назвал семьи «маленькими эгоистическими ячейками» («Le chagrin et la honte» [101], 11 ноября 1998 года).

У нас перед глазами происходит противоположное недавнему прошлому, когда гомосексуализм жестоко подавлялся. Гомосексуализм, который должен был остаться в сфере личной жизни, теперь представляется публичной ценностью.

По–видимому, существует какая–то зловещая связь между современным демографическим кризисом, изнеженностью западных обществ, пораженчеству перед лицом иммиграции и мачистскими ценностями ислама с одной стороны, а также скрытой апологией мужского и даже женского гомосексуализма — с другой. Как будто вследствие тайного этномазохизма все европейцы стали стыдиться повторения древней семейной, сексуальной и генетической модели.