Гийом Фай - Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд.

Я хорошо знаю США: ситуация в этой стране похожа на бразильскую с некоторыми отличиями. Однако статья в «Либерасьон» не делает никакого практического вывода из этих наблюдений, застряв в своей мультирасовой догме. Её автор верит в чудеса и держится за свою утопию, представляя, что ситуация может улучшиться благодаря «образованию», «терпимости» и «доброй воле». История всегда одинакова: «Если все дети на свете возьмутся за руки» [141], как поется в песне. Левацкий миф об образовании и предотвращении .

Эгалитарная идеология всегда презирала социологию реальности и человеческого общества, каким оно было, есть и будет. Она воображает, что «дух Закона» не имеет границ и что указы формируют реальность. Этот опасно наивный прогноз заставляет людей упрямо верить в гармоничное мультирасовое общество, организованное по антирасистским законам.

Это худшая эгалитарная утопия. На протяжении всей истории этнически разнородные общества всегда были пороховыми бочками. Отсутствие расизма и этническое уважение может существовать только среди людей, живущих в разных политических системах. Мы не усвоили это после трагедии Югославии. Нет ни одного исторического примера мультиэтнического общества, не порождающего конфликты и подавление, не создающего жесткую иерархию. Однако этот урок все игнорируют, а догмы побеждают опыт.

Эгалитаризм (как и «коммунитаризм») воображает себе, что этнические различия можно ограничить сферой личной жизни, если люди объединятся в публичной, социальной и политической сфере. Это механистическое представление никогда не подтверждалось практикой.

В 1996 году в Техасе я встретился с признанным американским расистом — состоятельным владельцем ранчо типа Дж. Р. Эвинга [142]. Он открыто сказал мне: «Не понимаю, почему некоторые партии желают запретить иммиграцию в Европу. Все эти иммигранты станут вам новым классом рабов! Вам нужна только мощная полиция, вроде нашей, для подавления беспорядков». Что я могу сказать? Многие расисты мечтают о мультирасовом обществе…

В США, огромной стране иммигрантов, мультирасовое общество вызовет лишь ограниченные конфликты. В Европе всё будет по–другому — места меньше, а ислама всё больше. Нас ждут долгие годы этнических войн, исход которых неясен. В конце концов, эти войны уже начались…

Нынешняя система глобально недееспособна. Невозможно никакое её улучшение, так как этому противостоит господствующая идеология, а не только общественное мнение. Эта идеология стала несовместима с практическими решениями, которые могли бы помочь спасти то, что ещё можно спасти. Сегодня не хватит частичной и конкретной реформы: нужно менять всю систему как старый двигатель, чьи компоненты по отдельности уже не починить.

Всякая политическая партия, думающая не только о карьерном продвижении своих членов, а ещё и о спасении страны, должна перестать думать реформистскими категориями и принять революционный взгляд на вещи. Всё это можно назвать состоянием войны . «Классическая» форма политической оппозиции подразумевает, что чаемую власть удерживают оппоненты и политические коллеги; революционная оппозиция, напротив, считает власть имущих врагами .

Существует две формы революционной мысли, как прекрасно понимал Макиавелли, а также Ленин. Первая — осада, ведущая к провалу. Это стратегия льва, который, в конце концов, гибнет смертью храбрых, пронзенный копьями. Эта стратегия отвергает всякие тактические союзы и временные компромиссы во имя обманчивого понятия чистоты доктрин. Её адепт считает себя обороняющимся, а не завоевателем. Он идет на штурм в ярко–красных брюках, усы его развеваются на ветру, но вражеские пулеметы его скосят.

Второй революционный подход — атака . Используемые в нём средства подчинены чьей–то цели. Это стратегия лисы, которая всегда утаскивает кур по ночам. Принявшие её желают заключать союзы с полезными идиотами и перебежчиками, знают, когда спрятать меч под тогой, чтобы после ударить изо всех сил. Они знают, когда лечь в засаду, проявив терпение и стойкость и скрыв свои радикальные цели. Они умеют заключать временные союзы, не забывая о своих подлинных целях, поддерживаемых железной волей. Они практикуют рекомендованное Ницше искусство обмана. Как хорошие моряки, они умеют обходить препятствия и плыть против ветра, не теряя из виду причал — конечный пункт назначения.

Первая революционная идея — романтическая: она имеет германские и кельтские корни. Вторая — классическая: её корни в Древней Греции и Древнем Риме. Первый не может привести к захвату власти, но когда власть захвачена, он вновь найдет себе точку приложения силы.

В платформе «Национального фронта» есть много пунктов, с которыми я не согласен: например, с его европейской стратегией, экономической доктриной и скрытым якобинским национализмом. Тем не менее, «Национальный фронт» — единственная подлинно революционная партия, возникшая после Второй мировой войны, как писал Бодрийяр (кстати, эти слова стали причиной сильной неприязни к нему со стороны интеллектуального класса и СМИ). Явная цель Фронта состоит в перевороте системы. Мы всегда можем не соглашаться с используемой тактикой или конкретными доктринальными положениями, но важен общий глобальный взгляд на вещи. Несмотря на все дефекты, тактические просчеты, внутренние споры, идеологические тупики и непоследовательности «Национальный Фронт» уже нельзя игнорировать .

Почему же его криминализуют интеллектуалы, СМИ и самодовольная буржуазия? Потому что он «расистский», «фашистский», «ультраправый» или «антиреспубликанский»? Вовсе нет. Эти обвинения, выдвинутые напуганными якобы наивными людьми, служат лишь поводом. Никаких следов расистских, фашистских доктрин не найти в политической платформе «Национального фронта», а с другой стороны, его самые злобные противники — включая Жоспена [143]и 50% его министров–социалистов — принадлежат к направлениям мысли, заигрывающим с тоталитарным коммунизмом.

Подлинную причину остракизма «Национального фронта» нужно искать в другом. «Фронт» не даёт политике ходить по кругу: сперва он нарушает правила властных кругов, обозначая их и отказываясь их применять — карьеризм, основанный на псевдореспубликанском соглашении между правыми и левыми, состоящий из ложных противоречий и реального подельничества; далее, он участвует в политике, несмотря на соглашение, что участвовать можно лишь в бизнесе; кроме того, он поднимает вопросы и устраивает дебаты, невзирая на общее мнение, что идеи опасны (ведь они разделяют людей и взбаламучивают их сознание) и что система, основанная на повсеместном отуплении масс в руках элиты общества спектакля, не должна оспариваться; также он требует, чтобы правящие силы давали конкретные решения конкретных проблем, в то время как очевидно, что правительства должны «общаться» и маневрировать, чтобы вновь быть избранными, а не «добиваться успеха, чтобы построить доверие»; наконец, он нарушает закон тишины и говорит королю, что он гол, открывая катастрофические общественные и политические истины.