Гийом Фай - Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд.

Происходит интеллектуальная революция: люди начинают понимать (не пытаясь пока заявить об этом открыто), что старая парадигма, говорившая о том, что «жизнь человечества как на индивидуальном, так и на коллективном уровне становится всё лучше и лучше благодаря науке, распространению демократии и эгалитарному личному освобождению», просто лжёт.

Эта эпоха подошла к концу. Иллюзии прошли. Это развитие (некоторыми, например Иваном Илличем [162], уже оспоренное) продлилось всего лишь век. Сегодня пагубное влияние массовых технологий начало проявляться: новые устойчивые вирусы, вредная искусственная еда, сокращение доступной земли и спад производства в мировом сельском хозяйстве, быстрое и повсеместное ухудшение окружающей среды, разработка оружия массового поражения вдобавок к атомной бомбе и т. д. — не говоря уже о том факте, что для технологии начинается эпоха барокко . Все великие и важнейшие изобретения уже были сделаны к концу 1950–х. Более поздние улучшения заключаются скорее не в конкретных плюсах, а в дополнительном малополезном совершенствовании — последние штрихи на картине. Интернет произведет меньший эффект, чем телеграф или телефон — он всего лишь улучшает существующую систему всемирной коммуникации. Технологическая наука подчиняется энергетическому закону 80–20: сначала нужно 20 единиц энергии для производства 80 единиц мощности, но затем для производства 20 единиц мощности уже нужно 80 единиц энергии.

Мне могут возразить: «Разве вы не пессимистически преувеличиваете негативные последствия глобального прогресса и роста?».

Ответом будет «нет». Противореча широко распространённым суждениям французского интеллектуала Жака Аттали, человечество в целом ничего не приобретает от явлений, подобных экономическому буму в Азии: ведь старым индустриальным странам придётся многим поступиться из–за увеличения конкуренции. В любом случае, этот рост будет недолгим. Им всё сложнее управлять, он окажет эффект на окружающую среду и вызовет серьёзные социально–политические и стратегические проблемы. Сама катастрофа, а не воля правительств изменит современную экономическую систему.

Немногие позитивные эффекты глобального экономического роста мимолетны и хрупки, но обременены важными последствиями.

В условиях глобального распространения технологической науки каждый шаг вперёд подразумевает шаг назад. Поэтому продолжительность жизни растёт (хотя во многих странах и стоит на месте, если не падает), но значит ли это, что люди живут в гармонии и меньше волнуются? Возникает всё больше средств массового уничтожения — ядерные, бактериологические, генетические бомбы. Сельское хозяйство развивается, но, в конце концов, разросшемуся из–за падения смертности человечеству угрожает возвращение голода. Мы столкнёмся с выветриванием почвы, истреблением влажных тропических лесов, уменьшением пахотной земли и истощением рыбных запасов.

Понадобится двадцать или тридцать лет, чтобы проявились разрушительные последствия роста, но после обманчивой фазы улучшения уровня жизни (которая уже подходит к концу) они ударят во всю силу. Увеличение производства и торговли приведёт к новым формам сотрудничества, но и усилит возможность конфликта и выражения националистического шовинизма, породив повсеместный отпор религиозного фанатизма. Весь мир связывается сетью коммуникаций, но в то же время одиночество поражает людей и отчаяние укореняется в сообществах.

70% человечества живет в городах и пользуется современными технологиями, но это означает (особенно на Юге) жизнь в адских условиях — выгребных ямах насилия и хаоса. Немногие знают, что сейчас больше народа живёт в бедности и нищете, чем до промышленной революции (с учётом изменившегося количества жителей Земли). Здравоохранение улучшилось, но это привело к демографическому буму и сделало новые вирусные заболевания, переносимые иммигрантами, более устойчивыми. Глобальный уровень энергопотребления растёт, а окружающей среде всё хуже, возникает угроза её полного уничтожения. Африканские и бразильские фермеры теперь обрабатывают землю машинами, но уничтожают леса, облегчая тем самым опустынивание и будущий голод. Другими словами, после периода покоя прогресс, рост и неконтролируемое распространение технологической науки дают противоположный эффект, порождая мир, куда более жестокий, чем тот, который хотели преобразовывать и улучшать.

Нужно поговорить о серьёзном возражении: о том, что мы не можем запретить бедным и «развивающимся» странам идти по пути индустриализации в попытке обогащения всеми доступными способами и следования стопами Запада и «глобальной религии роста ВВП». Ведь какая это была бы несправедливость…

Не заблуждайтесь: исторические мечты и надежды основаны не на морали, а на физических пределах . Сама логика катастрофы ограничивает стремление южных стран «развиваться». Эти страны, особенно азиатские, ещё не разочаровались в прогрессе. Догоняя Запад в этом отношении, они мыслят позитивистски и привязаны к эгалитарному универсализму, который только что открыли. Они желают подражать Северу и забрать свою долю пирога. Увы, слишком поздно. Азиатский финансовый кризис — это знак будущих бед. Планета и всё человечество не выдержат, если все страны Азии и Африки достигнут уровня индустриально–технического развития северных стран. Верить в это — значит верить в чудеса, что так типично для универсализма. Массовая индустриализация «развивающихся стран», скорее всего, физически невозможна из–за истощения ресурсов и разрушения экосистем. Пророчества Римского клуба [163], без сомнения, исполнятся не позднее, чем через 50 лет.

Уже в 1960–х некоторые африканцы (например, Кредо Мутва [164]в Южной Африке) утверждали, что доколониальные племенные сообщества — маленькие, разрозненные и демографически стабильные — куда привлекательнее современных африканских обществ, находящихся в ужасном состоянии из–за неумелой имитации и применения европейской модели, совершенно им чуждой. В конце концов, зачем всем хотеть полететь на Марс, путешествовать на поездах со скоростью 500 км/ч, летать на сверхзвуковых реактивных самолетах, доживать до ста лет, используя трансплантаты и антибиотики, болтать по Сети, смотреть сериалы по телевизору и т. д.? Эта лихорадка поражает лишь определённые народы и группы, она не распространяется на всё человечество.

Если произойдут радикальные перемены, даже в Европе и США, большая часть населения не сможет жить согласно старому индустриально–техническому укладу. Однако нужно сказать и о другом возражении технократов: можно контролировать вредные эффекты технологии, можно бороться с загрязнением и находить новые ресурсы, если на то есть общее согласие и воля.