Гийом Фай - Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд.

Разумеется, многие будут бояться, что смерть идеала прогресса и новый мировой порядок покончат с рациональностью и уничтожат науку и промышленное производство, задержав развитие всего человечества.

Вера в то, что технологическая наука основана на прогрессивном и эгалитарном фундаменте — частое заблуждение. Это не так: конец прогрессивизма и его мечты в глобальное расширение индустриального потребления не подразумевает разрушения технологической науки и обвинения научного духа. Технологическая наука была извращена эгалитарным универсализмом XIX и XX веков, желавшим распространить её влияние на всё доступное пространство.

Те, кто продолжит жить в глобальной научно–технической цивилизации, пусть и ограниченного масштаба, будут движимы уже не потребительским бешенством, универсализмом и повсеместным гедонизмом идеологии прогресса и развития, а иными ценностями.

Это будет не трудно, ведь основы науки и технологии на самом деле неэгалитарны (науки о живой природе), поэтичны и адаптируются самым непредсказуемым образом. Подлинные ученые знают, что открытия совершаются только при устранении прошлых уверенностей. Рациональность для них является средством, а не целью. Эти ученые знают, что открытия никогда не ведут автоматически к качественным улучшениям, что технологические эксперименты подразумевают неожиданное: увеличение рисков, непредсказуемость и смутность будущего. Напротив, в традиционных обществах будущее предсказуемо, потому что ход истории цикличен. Таким образом, в неотрадиционных зонах линейный прогрессивизм уступит место циклическому взгляду на историю, а в научно–технических он будет заменен непредсказуемостью и «ландшафтностью» истории («сферический» и ницшеанский взгляд, развитый Локки и описанный выше). В последнем случае история будет открываться подобно ландшафту: как непредсказуемая последовательность равнин, гор и лесов, неподвластных очевидно рациональному порядку.

Изложенный выше взгляд на историю и судьбу даёт больше свободы, ответственности и ясности тем, кто принял его: им придется строго анализировать подлинную природу реальности и времени, не находясь под властью утопических грёз и сознавая непредсказуемость вещей; им придётся применить свою волю для осуществления своего проекта — упорядочивания человеческого общества таким образом, чтобы оно максимально подчинилось принципу справедливости — признавая человека тем, кем он действительно является, а не тем, кем нам удобнее его считать.

Нужно ответить ещё на один вопрос: при условии «глобализованности» двухуровневой экономики будущего как нам определить «глобализацию» относительно универсализма? Будут ли эти понятия противостоять друг другу? В общем, да.

Универсализм — это ребяческая концепция, основанная на иллюзии космополитизма. Глобализм, напротив, является практической идеей: сети глобального информирования и обмена существуют, но не затрагивают человечество в целом! Универсализация — это желание механически и количественно расширить один образ жизни — промышленное потребление и жизнь в городах — на всё человечество. Универсальность отлично сочетается со статикой, а эгалитаризм движет ей. Миллиарды человеческих атомов желают жить по единому правилу, установленному рынком. Глобализация, напротив, обозначает собой процесс распространения рынков и компаний по всему миру, интернационализации экономических решений некоторых центральных фигур без нужды в универсализме: глобализация, на самом деле, отлично совместима с идеей, что миллиарды людей по всему миру могут вернуться к традиционному образу жизни. С другой стороны, очень важно, что глобализация также полностью совместима и с созданием полуавтаркических блоков (автаркии больших пространств) континентального уровня на основании разных экономических систем.

После провала экономического прогрессивизма и рыночного универсализма может проявиться (и даже усилиться) глобальная экономика, не желающая распространяться на всё человечество и затрагивающая лишь международное меньшинство. Это весьма вероятный сценарий для последствий катастрофы: ведь нельзя отбрасывать технологическую науку и индустриальную рыночную экономику — они слишком глубоко пустили корни, уже находясь в процессе глобализации. Однако идею универсального расширения индустриального общества на всех придется забыть, потому что она невыполнима по причинам энергопотребления, здравоохранения и окружающей среды. «Неоглобальная» экономика после катастрофы, определённо, будет глобальной, но не универсальной . Присущее этой новой экономической системе неравенство поможет приостановить разрушение окружающей среды и восстановить уже разрушенное благодаря низкому уровню энергопотребления, а также улучшить уровень жизни всех народов.

Не заблуждайтесь: ВВП мировой экономики серьёзно упадет, как сдувающийся воздушный шарик.

Можно возразить, что падение мирового ВВП опустошит имеющиеся финансовые ресурсы и сделает невозможными определенные инвестиции из–за «потери масштаба» (так как индустриальная экономика будет уделом лишь части человечества, рынки и спрос сильно уменьшатся). Говорить так — значит забывать, что новая экономическая система освободится от двух тяжких нош: во–первых, сильно снизив уровень загрязнения, исчезнет огромное количество внешних убытков и необходимость давать деньги в долг «развивающимся странам» (ведь задача развития этих стран тоже пропадёт); во–вторых, снизятся убытки, связанные с социальным обеспечением, так как из–за возвращения неосредневековой экономической модели, основанной на солидарности и близости, исчезнет большая часть современных мощных социальных инвестиций.

Определенно, есть и другое решение: сохранить универсализм и убедить богатые страны снизить уровень жизни и потребления энергии, чтобы сохранить окружающую среду, делиться достатком с бедными и компенсировать индустриализацию «развивающихся стран». Согласно этой практичной и логической перспективе, принятой защитниками окружающей среды, решение состоит в ещё большей эгалитарности, чем прежде…

Это предложение, однако, совершенно идеалистично и неприменимо. Рациональность никогда не играла никакой роли в истории. Можем ли мы представить, чтобы американцы внезапно перестали ездить на машинах и согласились платить удвоенные налоги, чтобы помочь странам Юга? В общем, в случае экономической фрагментации планеты, большие зоны и группы населения в промышленных странах Севера спокойно могли бы перейти к традиционным формам экономики с низким уровнем энергопотребления и собственным производством пищи.