Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

«Колодец» на вершине холма был сложен из массивных каменных блоков, грубо тёсаных и местами подогнанных друг к другу ржавыми металлическими скобами. Никакого раствора в кладке я не заметил. Архитектура выглядела примитивно, однако надёжно. Новыми были разве что свежеструганные ворота в боку стены, к которым вела череда высоких ступеней. Пока мы поднимались, я обратил внимание на то, что с обоих концов каждая ступень примерно наполовину стёсана. Поинтересовался у Тима. Он объяснил, что это делается для удобства маленьких детей.

Никакой охраны у входа в башню не было. Мы просто потянули за одну из створок ворот и вошли в полутёмное прохладное помещение, где все звуки сразу приобретали характерное эхо. Только тут нам встретился первый посторонний, для которого посторонними были мы: не солдат и не полицейский, а совершенно дружелюбно выглядевший толстяк неопределённого возраста, лысый и бородатый, который зычно приветствовал Тима и сразу стал с ним о чём-то разговаривать, поглядывая на меня. Понять их беседу можно было и без перевода: зачем пришли в такую рань, кто пустил, какой такой «гость» и начальника не будет до обеда. Оказалось, нет, я безсовестно ошибся. Когда мы миновали толстяка и стали по-прежнему вдвоём взбираться по винтовой лестнице в широком простенке справа от входа, Тим на мой вопрос ответил, что это был смотритель здешней Оружейной залы, который уточнял, когда у нас будет следующая группа на запад, в город Санестол, потому что ему, видите ли, хотелось бы кое-что передать обитавшей там двоюродной сестре.

– А когда туда будет группа? – удивился я, по старой привычке не веря тому, что мне говорят и выискивая подвох.

– Через месяц. – Тим улыбнулся. – Он потерпит.

Я не заметил, на какой этаж мы поднялись, потому что задумался о том, насколько по-разному люди воспринимают одно и то же. Наверняка, окажись здесь моя Бугатти, а дороги острова – проезжими, я бы объехал все здешние закоулки за считанные часы, тогда как для местных соседний город – это нечто недостижимое, и они готовы месяцами ждать оказии, чтобы отправить туда посылку. Вот что значит родиться на задворках цивилизации и с детства не знать ничего, быстрее лошади, размышлял я, следуя за Тимом по узкому коридору с высоченным потолком, который меня отвлёк и навёл на догадку о том, что каким бы по счёту ни был этот этаж, он наверняка последний. Вокруг по-прежнему не было ни души. Свет в коридор падал косыми лучами через окна-прорези во внешней стене. Он не высвечивал ничего необычного: никаких факелов, пыльных гобеленов, геральдических щитов, рыцарских доспехов и даже ковров – мы шли по истёртым до блеска неровностям каменного пола. Разве так должны выглядеть туристические достопримечательности? А где же история? Где всё то, что мы, европейцы, так привыкли видеть, посещая какие-нибудь средневековые замки? Или я упускаю что-то важное? Или настоящая древность должна выглядеть именно так? Ведь когда смотришь на те же доспехи, даже не поцарапанные в боях, не говоря уж о том, что железо на них не кованное, как должно быть в те стародавние времена, к которым они официально относятся, а прессованное да ещё на заклёпках, чего не мог бы добиться ни один кузнец с молоточком или кувалдой. Доспехам пришлось ждать изобретения кузнечного пресса, а это уже далеко не средние века. Как спрос на мумии и мумиё привёл в своё время к быстрому истощению Египта и бразильским подделкам, так и чтение романов Вальтера Скотта совпало с интересом к рыцарскому прошлому и, как результат, с производством всевозможных «старинных» доспехов в промышленных масштабах. Здешние историки, если таковые вообще имелись, рыцарских романов явно не читали и ничего лишнего не придумывали. Они просто хранили всё так, как оно им досталось от почивших предков. Интересно, не за этим ли ощущением первозданной старины сюда и приезжали наши туристы, раскусившие загадку самобытности Фрисландии?..

– Ты куда? – остановил меня оклик Тима.

Оказалось, что я прошёл дальше, не заметив, как он задержался у приоткрытой двери внутрь башни.

– Извини, задумался.

– Вещь полезная, но не сейчас. Нас ждут.

Я уже знал, что нам предстоит встреча с одним из наиболее влиятельных людей в городе, что зовут его Альберт, а его родовое имя – Нарди – звучало для местного уха ничуть не хуже, чем «дом Висконти» или «Сфорца» для уха итальянского. Эти самые Нарди, похоже, прибрали здесь к рукам не только всю торговлю, но также денежные потоки, внешние связи и какую-никакую технологию вроде интернет-связи с остальным миром. Я на своём веку повидал немало действительно родовитых аристократов, так что не ожидал ничего особенного, однако поднявшийся при нашем появлении из-за массивного деревянного стола пожилой мужчина произвёл на меня сильное впечатление. Тим говорил, что ему уже за восемьдесят, и я представлял себе эдакого седенького сутулого сморчка с въедливыми глазками и костлявыми пальцами, а передо мной оказался богатырского вида старик с прямой спиной, собранными в узел на затылке седыми волосами, отчего высокий лоб казался лишённым морщин, благородными чертами лица без следов тех пороков, которые невольно ждёшь от сильных мира сего, длинной ухоженной бородой, тоже седой, и по-мужски приятным рукопожатием. Одет он был просто: в подпоясанную на узкой талии домотканую рубаху до пола с широкими рукавами. Рубаха имела необычный бирюзовый оттенок и не была вообще ничем украшена, даже карманами. На хозяине комнаты, точнее, залы, не наблюдалось ни малейших признаков его статуса – ни золотых цепочек, ни дорогих серёжек, ни колец. На улицах европейских столиц он бы произвёл впечатление скромного монаха-затворника. Я невольно покосился на свои руки и убедился в том, что рукава надёжно закрывают наколки. Хорош бы я сейчас был, если бы не послушался Тима! Такой спартанец запросто оставит без наследства и глазом не поведёт. Во всяком случае, энергетика от него исходила соответствующая.

Альберт Нарди через Тима немногословно приветствовал меня в Окибаре, сказал, что одобряет моё решение продолжить дело Кроули и предложил ним присесть на удобные кожаные стулья с подлокотниками. Сам он сразу же куда-то ушёл, а когда вернулся, то уже не один, а с толстым смотрителем Оружейной Залы, который помог ему донести запертый на ключ увесистый сундук. Сундук был поставлен на стол, толстяк удалился, по-приятельски кивнув мне на прощанье, а совсем не старейшина вынул из-за пазухи длинную связку ключей, поискал нужный, однако прежде чем открыть ларец, стал что-то вещать, причём довольно торжественно. Тим перевёл:

– Он спрашивает, знаешь ли ты, что находится внутри?

– Завещание моего дяди?