Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Особого восторга я почему-то в глазах своих слушателей не увидел.

– Возможно, ты прав. Идея интересная, но кто ей будет заниматься? Рафтинг уже давно существует, нам остаётся только в нём участвовать, а тут вся организация ляжет на наши плечи.

– Совершенно необязательно, – заверил я Тима. – Всегда можно заинтересовать кого-то, кто этим займётся. Главное, как ты правильно заметил, чтобы была идея. Подумай, с кем на эту тему стоит поговорить и сведи меня.

– Не вопрос…

– Послушай, а та история про Джона, ну, который теперь кучером, как ты говоришь, работает? У вас по боксу или по борьбе никаких турниров не устраивают?

– Не, – протянул Тим с ухмылкой. – Бить друг другу морду на потеху толпе – это позорище. У нас таким точно никто заниматься не будет. За дело всыпать могут, а так – нет, определённо нет.

– Жаль.

– Что поделаешь. Про Формулу Один тоже не спрашивай. Не на чем.

Я расхохотался. Тим нравился мне всё больше. Он вовсе не был тем простачком, за которого я поначалу его принял. Вернее, каким предполагал обнаружить, когда добирался сюда. Тут я вспомнил, о чём ещё с прошлого вечера намеревался спросить:

– Слушай, а что, телевизоров у вас нет вообще или это только дядя Дилан предпочитал книги всему остальному?

– Нет, нету.

– Почему?

– А зачем?

– Да, я сам не большой любитель, но всё-таки приятно…

– У вас – может быть. У нас – нет. У нас тут много чего нет. Я бы лично, наверное, телевизором бы обзавёлся, но только, как я понимаю, сигнал ловить неоткуда.

– А башню с антенной поставить не пробовали? «Приёмная вышка» называется. Вон у вас, например, Исландия недалеко.

– Наши не поймут. Когда интернет или электричество по проводам, под землёй, это ещё куда ни шло, а если будет стоять такая дура где-нибудь в лесу и облучать всё вокруг, её в первую же ночь под корень срубят.

Я вспомнил, что, и правда, компьютер работает, свет есть, а я до сих пор не видел ни единого столба с проводами.

– Кроме того, мы тут изначально настроены подозрительно ко всему чужому и пришлому, что не на нашем языке. Исландский многие отчасти понимают, однако терпеть не могут, поскольку мы с ними издавна на ножах. Так что своего телевидения пока нет, а их или ещё какое другое никто смотреть не будет.

– Понятно. Хотя и странно. Но спорить, разумеется, не намерен. Похоже, мне вообще лучше в ваши привычки пока не встревать, а тупо учить язык.

Тим расплылся в добродушной ухмылке.

– Учебников не обещаю, но могу поделиться кое-какими своими записями, оставшимися с тех времён, когда я начинал заниматься английским. У твоего дяди я тогда позаимствовал несколько оксфордских грамматик и пытался в них самостоятельно разобраться. Но вообще-то лучше тебе, по-моему, начинать прямо с практики. Старайся больше говорить. Со мной тебе будет сложнее, поскольку нам помешает английский, да я и уеду сразу, как группа подплывёт в конце недели. Хорошо с Ингрид попрактиковаться, ей тоже твой английский пригодится. Только осторожно, потому что я жутко ревнив. – Он прищурился. – Тебе можно доверять?

– Можно, – не слишком уверенно ответил я. – Мне, если честно, тоже хотелось бы с этой группой проехаться. Ну, ты понимаешь, чтобы страну посмотреть, сориентироваться…

– Да нет проблем! Как решишь. Захочешь, поедем вместе. Веселее будет.

Его согласие казалось искренним. Видимо, он и в самом деле отнюдь не горел желанием оставлять меня наедине с хорошенькой невестой.

Она же всё это время сидела рядом и делала вид, будто ничего не понимает, однако последняя часть нашего разговора вызвала на ещё щёчках живой румянец. Я спросил её по-английски, справится ли она одна с хозяйством. Ингрид посмотрела на Тима, подумала и довольно чисто ответила, что, мол, не в первый раз. В итоге мы все остались собой довольны.

Я как-то на удивление быстро освоился на новом месте. Видимо, помогло то, что всё даже самое необычное в моём теперешнем окружении на поверку оказывалось совершенно естественным. Электричество под землёй? Так оно так вроде бы даже удобнее. Нет телевидения? Я его и в прошлой жизни почти уже не смотрел. Вот только машины как средства передвижения определённо не хватало. Но и здесь я умудрился выйти из положения.

Буквально на второе утро Тим и Ингрид заявились ко мне в гости с двумя велосипедами. У Ингрид железный конь выглядел непропорционально большим, но ребята сразу сказали, что он не для неё, а для меня, подарок или прокат, как я пожелаю. Конструкция велосипеда меня приятно удивила. Я привык к нашим, итальянским, которые были очень хорошими, однако требовали определённоё сноровки и некоторого времени на «обкатку». Частенько после покупки раздражало узкое седло, которое иногда приходилось менять. То же, на что я сел в то утро, покатило меня сразу легко и мягко, причём я не испытывал ни малейших усилий при работе педалями. Седло подо мной казалось уютным диваном, с которого не хотелось вставать. Последующий осмотр выявил несколько простых конструктивных решений, о которых наши инженеры почему-то не подумали. Так педальная ось оказалась вынесенной чуть вперёд, отчего я крутил её не ровно под собой, как обычно, а как бы наступая на педали – да, вниз, но и слегка от себя. Это позволяло ногам оставаться всё время гораздо более расслабленными, не теряя силы. Рама тоже отличалась от тех, к которым мы привыкли: она была универсальной, повыше женской и пониже мужской, спаянной из разнопрофильных труб, подобранных таким образом, чтобы снижать нагрузку и увеличивать прочность всей конструкции. Колёса со стороны выглядели толстыми, как у дорожных велосипедов середины века, когда их делали не ради красоты и скорости, а больше ради удобства и надёжности. В европейском городе они могли показаться тяжеловатыми, однако здесь, в лесу, где не было речи о шоссейных трассах, их упругая мощь только и делала, что радовала. Вот и получалось, будто я сидел на диване, а ехал в танке.

Стоит ли говорить, что короткая велосипедная прогулка вдоль бухты вдвоём с Тимом привела меня в восторг. Он был горд слышать мои комплименты, тем более что накануне я похвастался давнишним путешествием вокруг Средиземного моря, которое он едва ли себе представлял, однако само слово «море» явно намекнуло ему на немалое расстояние, преодолённое его собеседником. Видимо, именно эта история и заставила его на следующий день порадовать меня продуктом местного производства. Когда я с видом знатока выложил перед ним все вышеописанные замечания по поводу новаторства в велосипедостроении, он пообещал при случае познакомить меня с автором всех этих инноваций по имени Кукро, которого знал лично. Он добавил, что у велосипедов Кукро есть даже зимняя модификация, так что на них при желании можно ездить чуть ли не круглый год.