Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Тим оборвал свой замечательный рассказ так же резко, как и начал. Я знал, что покажусь последним дураком, но не смог сдержаться и поинтересовался, кто же победил в споре.

– У нас не принято досказывать легенды до конца. Каждый имеет право на своё понимание и свой вывод. Разве не имел право на наследство любой из сыновей?

– Но ведь досталось то оно наверняка последнему, – воскликнул я.

– Не знаю, хотя мне тоже так кажется. – Тим подмигнул и вернул тетрадь. – Читай, Конрад, дальше. Твой дядя хорошо жил и хорошо писал. Найдёшь ещё что-нибудь интересное, показывай.

И мы сели на веранде пить чай с вишнёвым вареньем.

После первого знакомства с неведомым мне доселе внутренним миром покойного родственника я захотел получше узнать, что его окружало в действительности и с этой целью значительно более тщательно, нежели раньше, обследовал содержимое комнат моего нового дома. Кроме книг и упомянутого выше оружия, я обнаружил целый джентльменский гардероб вещей, которые можно было бы назвать старомодными, однако правильнее было бы сказать «внемодными». Костюмы разных фасонов, кепки, разноцветные косынки, пёстрые и сдержанные галстуки, платки, твидовые пиджаки, брюки с идеальными стрелками, сапоги и ботинки – всё это могло бы гораздо лучше сгодиться где-нибудь в Лондонском Сити, а не среди дикого леса. Не хватало разве что зонтиков, которых с честью заменяли изящные деревянные тто зонтиков, которыерые с честью заменяли оне и ботинки – всё вещей, которые можно было бы назвать старомодными, однрости.

Я предполагал найти какие-нибудь семейные фотографии, однако всё, что я обнаружил, был почти пустой истрепавшийся альбом с портретами давно умерших людей, лица которых мне ничего не говорили. Тим, которому содержимое альбома оказалось знакомо с комментариями моего дяди, показал мне его совсем детские фотографии, где он был запечатлён мальчиком с ракеткой.

– Для игры в сквош, – пояснил Тим.

О внешности дяди под старость я мог судить по нескольким фотографиям в рамках, расставленных на комодах в спальне и гостиной. С них он улыбался в компании самого Тима и либо Ингрид, либо ещё какой-то красивой девушки, на вопрос о которой Тим неохотно пробурчал нечто невразумительное типа была тут одна такая, да уплыла в Америку. Уточнять я постеснялся.

Представление о дяде, каким он был в детстве и в старости, помогло мне узнать его на одной-единственной альбомной фотографии в юности. Рядом с ним стоял его молоденький брат, мой отец, а перед ними на низенькой лавке сидела девочка с большими бантами, в которой я не без труда узнал свою будущую мать.

Дальнейшее обследование дома привело меня сначала в уютный дядин кабинет, приятно удивлявший чистотой и девственной нетронутостью, которую Тим объяснил тем, что Кроули им почти не пользовался, разве что для наиболее важных встреч с клиентами. Стол и кресло были подобраны таким образом, чтобы внушать как можно больше уважения к их хозяину. Я решил при случае дополнить убранство компьютером и на этом успокоиться. Я уже понимал, что в новом для меня мире скромность ценится превыше всяких бирюлек и цацек, а любая вещь уважается не за свою дороговизну или дешевизну, а за нужность.

Напротив кабинета находился чулан, оборудованный под склад долгопортящегося продовольствия и хозяйственной утвари. Меня он почти не заинтересовал, и я собирался было после беглого осмотра его покинуть, но заметил погрустневшую физиономию Тима и спросил, в чём дело. Тот помялся, но потом с неохотой поведал мне историю пропажи, подозрительно совпавшей с уходом дяди. Видимо, он долго носил её в себе, не зная, стоит ли со мной делиться, так что при виде моей искренней озабоченности его буквально прорвало, и он в подробностях рассказал, как привёз и сложил здесь находки, сделанные в странном захоронении на острове Ибини, и как эти находки были впоследствии похищены из чулана неизвестно кем, а мой дядя обнаружен мёртвым, хотя и без следов насильственной смерти.

Волнение Тима передалось и мне. Я понимал, о чём он говорит, потому что видел фотографии этих артефактов на сайте, не подозревая, какая с ними связана тайна, а может и трагедия. Мне не хотелось верить в то, что даже здесь, во Фрисландии, не всё так радужно и безоблачно, как кажется на первый взгляд. Зато мне хотелось поддержать Тима, и поэтому я первым делом спросил, входит ли в программу предстоящего тура посещение Рару с тамошним рынком.

– Нет, но крюк невелик, – ответил он. – Есть идеи насчёт этой Уитни и близнецов?

– Нет, но будут, – ответил я ему в тон. – А если ты меня ещё с тем Джоном-бойцом познакомишь, что теперь кучером заделался, думаю, вместе мы из кого хочешь украденные артефакты выбьем.

Тим был отнюдь не прочь применения силы, однако он мог лишь подозревать, кто стоит за похитителями, не зная наверняка.

– Вот и уточним, – сказал я. – Покажи-ка мне их ещё раз на картинках.

Мы сели за компьютер изучать сохранившиеся фотографии, но качество было не ахти. Тим ударил себя по лбу и принёс конверт с оригиналами. По ним уже можно было разглядеть некоторые детали обоих предметов.

Если бы не державшие причудливую связку Тим с Ингрид, можно было бы принять эту железную штуковину за навороченное нагрудное украшение каких-нибудь майя или африканских масаев. Для обычного человека оно было слишком велико. Да и вряд ли кто-нибудь отважился бы надеть его себе на шею, зная, что в дождь оно превратится в источник мощных электрических разрядов, как рассказывал Тим.

Фотографии шкуры заставили меня призадуматься ещё сильнее. Пять кругов были неуловимо похожими, отличаясь только размером. То, что было вписано – или вышито – внутрь каждого и что Тим по-простому называл «фекалиями», показалось мне до боли знакомым, хотя понадобилось некоторое время, прежде чем я безошибочно заключил:

– Это карты. Причём одна и та же, только по-разному развёрнутая и разного размера. Это наша Земля, если посмотреть на неё сверху, с Северного полюса. Кажется, такой угол называется «азимутальной проекцией». Говорят, он точнее отражает расстояния, чем обычные карты того же масштаба. Европа вышла так себе, но вот Африка и обе Америки угадываются сразу.

– Твой дядя это тоже заметил. Сказал, что такие карты полезнее морякам, чем глобус.

На всякий случай Тим покопался в интернете и нашёл несколько вариантов этой самой азимутальной проекции. Нужная нам значилась как «полярная». Теперь он мог воочию убедиться в моей правоте и задаться напрашивающимся вопросом:

– И что же это значит?

Я не стал спешить с ответом. Что бы могла означать находка, например, нанизанных на одну нитку земных глобусов разного размера? Что автор хочет таким образом выразить свою любовь к божественному творению? Или что у него под рукой оказались не арбузы, не жемчужины, а именно глобусы? Бог или боги, кстати, тоже никакого шара не создавали: насколько мне известно, про шар нигде в религиозных писаниях не сказано, только про землю, про воду да твердь наверху. А не вокруг. Кстати, насчёт круга. Круг на фотографиях напоминал фрезерную пилу с повёрнутыми к центру зубцами. Внешняя его граница оставалась идеально гладким кольцом, а вот внутренняя, хотя и повторяла круг, шла рваной линией – мимо южной оконечности Южной Америки, Южной Африки, Австралии…