Алекс Коста - Вавилон и Башня

«Где сейчас Ульма?» – почувствовал тревогу Мукнаил. И, чтобы эти мысли не увидел Жаб (хотя и не должен был, ведь период наказания закончился), вышел из облака.

В комнате было темно. Или так показалось Мукнаилу? Сейчас он видел только светящийся ободок внутри душевого отсека. Заметил, что вся его одежда какая-то влажная и что, кажется, сейчас его начнет трясти. Решил встать и принять горячий душ.

Однако покинуть ложемент было не так просто. Тело болело и ломило. Особенно когда он начал вспоминать все то, что с ним вчера произошло. Как только вспомнил, состояние ухудшилось. Особенно после того, как представил, что вчера упал с балки, с высоты пятидесяти этажей шмякнулся на защитную сетку. И как страшная старуха издевалась над ним, пуская на него и в него отравленный дым. Зачем она это делала?! Он даже, кажется, вспомнил, что эта Джа или Джун, вроде так ее звали, в конце концов запихнула Мукнаилу в рот недокуренную мерзкую, изгрызенную сигарету, еще и со стекающей слюной. Или что… кажется, Мукнаил даже взял ее сам, попробовал вдохнуть отравленный дым из этого жуткого сверхраритетного предмета.

Наконец, он вспомнил, что главный вопрос, на который вчера так и не получил ответа, состоял в том, зачем… зачем Асофа приняла образ Асул, зачем она вывела его на балку, зачем сбросила оттуда, а потом и слетела сама?! А если бы защита не сработала?! И, наконец, зачем, где-то внизу, ниже нулевого этажа, живет эта старуха, курит жуткие сигареты и к ней кто-то ходит?! Зачем?!

Мукнаил стоял под струями душа, и это было единственное, что сейчас приносило ему хоть какое-то удовлетворение: сильные, направленные, бьющие по коже, распаривающие и разглаживающие ее.

За всеми этими вопросами и мучениями Мукнаил не успел подумать, что, несмотря на такую усталость и разбитость, он и не вспомнил про образ массажа или горячей японской бочки, или шезлонга под лучами теплого солнца.

Выйдя из душа и почувствовав себя гораздо лучше, он даже решил сделать свою зарядку, покачать то одной ногой, то другой, держась за ложемент.

И вот что странно! Зарядка получилась у него как нельзя лучше. Он удивился. Решил попробовать приседания, которые часто делал в образе зарядки, когда был в облаке.

Приседания пока получились не очень. Он сделал две попытки, но присел только один раз, и то наполовину.

Когда Мукнаил уже хотел лечь в ложемент и включить облако, его поразил вопрос, который сегодня задавал Клаца: в чем разница между облаком и необлаком? В чем? Может, Клаца знает ответ? Мукнаил открыл образ лекции, которую не досмотрел.

– В чем, в чем, в чем… – все ходил вокруг да около Клаца. Теперь, в отличие от своего обычного поведения, задавая этот вопрос, профессор не грузно ступал по кафедре, а как-то бойко кружил, хоть и с небольшой скоростью, но все-таки быстрее обычного.

«Да он и сам не знает ответ, что ли? – удивился своей догадке Мукнаил. – Похоже на то…»

Профессор Клаца просто повторял многое, о чем раньше говорил Розевич: что люди должны где-то конструировать и делиться образами, что они должны иметь доступ к своему и чужому воображению, получать заботу, любовь, проявлять агрессию.

– Да, плотское удовольствие, чего уж там! – неприятно прихихикнул профессор.

Мукнаил с самого начала заметил, что тема плотского удовольствия для Клаца какая-то слишком важная. Только не понимал почему.

– Так где все это получать, если не в облаке? Где? – «кружил» Клаца. – Без облака это почти невозможно сделать. Вы же знаете, как мучились люди, пытаясь получить все это до возникновения первого самоорганизующегося облака. Знаете, знаете! – сам же и подтвердил он. – Вам мой коллега Розевич рассказывал.

Мукнаил вспомнил неумелые образы профессора Розевича, которыми он изображал раритетную агрессию, любовь и плотское удовольствие.

Потом Мукнаил немного ускорил лекцию, надеясь все-таки получить ответ на свой вопрос. Тщетно. Клаца все вилял и вилял, не подбираясь к сути. Пока, наконец, сам, видимо, сомневаясь в своей догадке, не развел руками и почти что неуверенно сказал:

– Вне облака мы не можем получать образы, дорогие студенты. Поэтому вы учитесь здесь, в Институте Раритетных Технологий, и скоро сами будете работать над образами, которые будут получать те, кто их недостаточно хорошо конструирует, кто только учится. Вне облака мы не можем получать образы…

На этом месте Мукнаил остановил лекцию и ввел такой же запрос в облако. Нашлось, конечно, много всего. Сразу и не разберешься. Он просмотрел несколько десятков образов, но все они больше касались того, какие образы мы можем получать в облаке, а не того, можем мы их получать или нет вне облака. Наконец Мукнаил наткнулся на образ «ученой дискуссии». Причем дискуссии очень раритетной, между профессором Зулей и инструктором Коней. Профессор Зуля чем-то напоминал Розевича, а чем-то Клаца. У него была меленькая головка Розевича, узкие плечи, подвижные коротенькие ручки. А вот нижняя часть тела грузная, даже грушевидная – как будто от Клаца. Инструктор Коня, напротив, был крепко сбитым молодым человеком, не рослым, но очень широкоплечим, с приплюснутым носом и маленькими, хоть и вполне добрыми глазами.

– И что вы думаете, дорогой профессор? Неужели это возможно, чтобы люди получали образы и вне облака? – добродушно усмехнулся инструктор Коня.

– Видите ли, инструктор Коня, – было видно, что Зуля заискивает перед коллегой. – Вы же согласны, что когда-то люди так и делали?

– Ну… – опять добродушно отмахнулся Коня от такого слабого аргумента. – Скажите, разве это были образы? Сами же знаете, одни обманки. Вроде как хочу того, не знаю чего. Вот так и с этими образами.

– Что вы называете обманками, позвольте?

– То и называю. В облаке события наполненные, красочные. Они могут быть быстрыми, медленными. Они могут стимулироваться био или био может стимулировать их, в зависимости от ритмов организма. А что вне облака? Одни сплошные обманки. По воспоминанию одного из дошедших до нас источников, без облака все время чего-то не хватало: то красочности, то био, то продолжительности, то еще чего. Вот я и говорю, дорогой профессор! – инструктор Коня явно чувствовал себя неким наставником в этой беседе. – Не образы это вовсе. А одни, сплошные, обманки…

– Но, позвольте, уважаемый Коня. Ведь, по воспоминаниям других очевидцев, образы вне облака были не такими красочными, зато реалистичными.

– Реалистичными? – громко рассмеялся Коня. – Это еще что такое?

– Ну такими, настоящими, – смутился профессор Зуля, сообразив, что сболтнул лишнего.

– Настоящими! – еще громче расхохотался инструктор. – Вот вы профессор и насмешили…

На этом образ дискуссии обрывался. Видно, не все сохранилось. Образ был очень старым.