Алекс Коста - Вавилон и Башня

Нащупал Роберта, отвинтил крышку и, услышав только начало его вступительной речи про «вы достойны лучшего! всегда достойны лучшего! кроме того…», запрокинул колбу. Будь что будет, я заслужил!

Едва колба вернулась в исходное положение, Роберт продолжил: «Кто достоин лучшего, тот может найти выход из любой ситуации! Подчеркиваю, из любой! Потому что если вы достойны, то вы достойны. Согласитесь, это невозможно отрицать. Кстати, мистер, вы слышали про восточную…»

Я плотно закрутил крышку. Слова Роберта в кромешной темноте и тишине звучали так, словно у него появился громкоговоритель.

Ах-х! Ух-х! Дистиллят сделал свое волшебное дело, стало гораздо лучше. По крайней мере я не вырву свои же вены, и мозги не закипят.

– Ну что, Джин? – даже как-то весело сказал я. – Может, вспомним что-нибудь, а?

– Олух, – огрызнулась Джин.

– Чего это ты?

– А того! Почему ты не ищешь выход? Я не хочу вечно лежать в этой темноте, после того как ты сдохнешь.

– Ах вот ты как! Где же ты хочешь лежать тогда?

– А ты подумай.

– Может, надо было тебя бородатым оставить? А?

– Да пошел ты… – рассвирепела Джин.

– Да ладно. Скажи «не надо», и все.

Мое спокойствие подействовало даже на Джин, она всхлипнула:

– Ты же знаешь, я хочу лежать на полке магазина, где меня любят, где меня ценят. Я хочу, чтобы покупатели с любовью брали меня и покупали. И потом с любовью надевали каждый день. Не то что ты… ххр-хрр-хрр… – Джин сильно расплакалась.

– Джин… Джин… Успокойся, Джин, – я чуть было не сказал что-то вроде «ты же протез! кто тебя будет любить?». А про себя подумал: любить протез – вот нонсенс, на такое только Джин способна. Рассказать бы кому, да вот некому.

Джин никак не могла успокоиться. Придется чем-то отвлечь. Я попробовал встать. Кое-как поднялся на одну ногу, потом на вторую. Идти было страшно, не хватало провалиться еще куда-нибудь и переломать все конечности.

Поэтому пришлось опять лечь и ползти, осторожно ощупывая руками все, что попадалось впереди. Пол был почти как зеркало. Видимо, сохранился так хорошо, потому что мы глубоко, даже ниже коллекторов.

Бородатым наверняка не понравилось бы такое, и они бы стали разбрасывать свои комки своими уродскими ложками. Еще бы Аиста куда-нибудь приделали, чтоб побольше комков натаскать… эхх…

Вспомнив, как бородатые быстро бегали с идиотскими палками-ложками и подбирали комки, я подумал, что хотел бы сейчас это увидеть. Странно, с чего бы это?

– Эй, Джин!

– Ну?

– Хотела бы увидеть бородатых?

– А мне что?

– Просто спрашиваю.

– Ползи лучше.

Я и так полз, что еще оставалось. Но Джин просто нравилось мной помыкать.

Гладкий пол не заканчивался. Я полз, полз и полз. Уже начал про себя проклинать настойчивость Джин. Вечно она меня куда-то заводит! Вдруг уперся в какой-то предмет. Похоже, ящик или клумба.

Понятно, почему наш чертов мир вылетел «в трубу»! Даже если ты медленно ползешь, все равно на что-то постоянно натыкаешься. Упираешься, бьешься, отшибаешь голову! Как можно так жить?!

– Дурак ты.

– Это почему это?

– Да потому. Причем тут то, что ты не умеешь толком ползать в темноте, и то, что мир вылетел в трубу? Мир вылетел в трубу по совсем другим причинам.

– Да? Может, ты даже знаешь, по каким именно? – пошутил я.

– Конечно, – хвастливо ответила Джин. – Всем известно! Кроме таких кретинов, как ты. Все из-за того, что люди перестали ходить в торговые центры! Это ж всем понятно! Все стали ходить в маленькие магазины, рядом с домом, а потом и вовсе перестали ходить в магазины. И все, мир рухнул. Как ты там говоришь? В трубу.

– Да-да… – без особого желания спорить согласился я.

– Конечно да! Куриная твоя башка! – не унималась Джин. – Ты только подумай! Когда торговые центры закрылись, остались только маленькие магазины, люди быстро в них все покупали, без всякого на то удовольствия. Приходили, брали, что им нужно, и все. А потом? Люди вообще перестали выходить! Тут и пришло «это», как ты там называешь… сам знаешь… да что с тобой, тупицей, говорить… – отрезала Джин.

– Джин?

– Чего?

– Я тебя понимаю, Джин.

– Да пошел ты! Ползи лучше, – примирительно сказала всезнайка.

За Джин такое и раньше замечалось. Она быстро вскипала и быстро остывала. Ничего не поделаешь – оставил ящик, пополз дальше. Но дальше опять ничего, только гладкий пол и темнота.

«Никто не ходил по магазинам, – думал я. – Вот Джин ерунду несет. Эх… глупая стерва… Должно быть, лежала в каком-нибудь аптечном киоске всю жизнь, смотрела в окно и мечтала, чтоб кто-нибудь ее погладил. А никто не гладил. Никто даже в этот киоск не заходил. Не жалей других, – вспомнил я фразу, не знаю, правда, где и когда ее услышал. – В этом можно быть спокойным! Здесь только я, Джин, Роб, Ренуар, Ральф, Рудольф и остальные мои карманные друзья. А теперь еще и дистиллятные друзья! Так что не осталось, кого еще жалеть».

– Вот и не жалей… – послышалось откуда-то.

Потом бац! Все вокруг покачнулось. Я уж было хотел закричать, обвинив во всем Джин. Но понял, что опять сильно ударился обо что-то твердое. Больно, черт возьми!

Еще один ящик? Не… что-то побольше. Я ощупал гадкий предмет. Эта штука напоминала колонну. «А раз есть колонна, – понял я, – значит, потолок довольно высокий… и я могу встать».

Так и сделал, сразу почувствовав, что внутри у меня приличное количество дистиллята. Как приятно. Ничего не шумело, голова работала хорошо. Даже Джин сразу приободрилась:

– Да, да… хватит уже мной по полу возить, давай уже пойдем куда-нибудь.

– Ладно, ладно, – успокоил ее.

Ощупав верх колонны, я понял, что до потолка не дотянуться. Высоко! Значит, я в большом помещении. Еще лучше.

– Ауууу-ха-ха-ха… – звук получился очень гулким. Вот откуда у Роберта появился громкоговоритель. Все дело в размерах.

Если помещение большое, то в нем явно не один вход и выход. Помимо дурацкой кабины, ящика и колонны, есть еще что-то.

Жалко, что светящихся початков не осталось, а до следующих парней с большими колбами ждать целую эпоху.

– Хе-хе-хе-хе-хе… – издевательски засмеялась Джин своим скрипучим смехом.

Да… раньше этот способ думать даже как-то назывался. Хроника, кажется. Когда ты по колено в дерьме и говоришь кому-нибудь что-то типа: «Одолжишь сухие початки?» Да… теперь хроника никому не нужна.

– Ирония, а не хроника, – поправила Джин.

– Джин?

– Чего?

– Что делать?

– Иди давай.

– Куда идти, глупая ты?

– Куда глаза глядят, – кажется, Джин тоже знала, что такое хроника. Или ирония?

– А что, если они никуда не глядят?

– Значит, иди куда не глядят, дурень! – не отступала Джин.

– Ну тебя… – я даже хотел что-то продолжить, но опять почему-то представил Джин в окружении других протезов, в запыленном магазине у дороги. От этого зрелища как-то обмяк. – Ну тебя, Джин…