Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Кстати, — спросил я у Николая, — когда ты к епископу ходил, наша охрана при тебе была?

— Оба за мной приглядывали, и туда, и обратно. Прокричали тоже все, что было тобой велено. Правда я ведьмы не приметил. У Матвея спроси, может он чего увидел.

— А когда заканчивается сегодняшняя обедня? — поинтересовался слабосведущий в церковных делах я.

— В давние времена эта литургия заканчивалась с первыми лучами солнца, но у епископа Ефрема все по-византийски, по-новому. Заканчивается она здесь в обед, не позднее полдня, то есть в 12 часов дня, — растолковал мне священнослужитель. — Лучше нам выйти отсюда всем вместе, я в этих делах не ошибаюсь.

Я посмотрел на часы — доходило десять утра. Поспеем. Затем пошли завтракать, на этот раз долго наслаждаясь изобилием пищи. Потом протоиерей отправился вздремнуть после завтрака, а мы с Богуславом присели в боярской опочивальне, и теперь он изложил истинную беседу с Мономахом только для меня.

— Володя вытурил всех из тронной залы, дескать боярин Богуслав тайные сведения принес и нам соглядатаи не нужны. Наедине обнял меня и спросил не случилось ли чего, раз я так быстро назад воротился — он моего приезда раньше следующей осени и не ждал. Случилось, говорю сынок, еще как случилось! Матушка твоя объявилась! Вова не поверил. Да я сам, говорит, ее лежащую в гробу мертвую целовал! Пришлось ему всю историю с походом, антеками и Францией рассказывать. Спрашивает меня: может это морок какой? Дал ему золотой солид из антековского металла изготовленный пощупать. И это, интересуюсь у него, тоже морок?

Владимир тут же позвал златокузнеца, которого при себе держит. Тот монету в руках повертел, понюхал, на зуб попробовал, и сказал, что более чистого золота в своей жизни не видал. А мастер наших с тобой лет, отнюдь не молод.

Володя истории моей поверил, стал сам рваться с дружиной во Францию идти, матушку выручать. Еле-еле его остановил. Навалятся там на тебя кучей, говорю, воинства иноземные, убьют единственного сыночка нашего! Останется нам одно — обоим в петлю с Анастасией лезть…

Тогда он стал кричать, что мы должны пожениться и при нем проживать. Объяснил сыночку, что мы то не против, но все дело эта срамная паскуда из Нездиничей клинит. Он вскипел, в монастырь бабу эту надо сдать, кричит, заставить постриг принять, покаяться тварь должна!

А я опять ему мягонько толкую, мол ни тебе, ни мне, ни братьям твоим сводным лишняя огласка и черная тень на род наш ни к чему. А вот если такое решение епископ, муж многоученый примет, с нас, вроде, и взятки гладки.

На том и договорились. На прощанье Владимир мне сообщил, что он и сам в этом деле поучаствует, и из родов Остафьевых, Завидичей и Михалчичей достойные бояре подойдут. Если такое боярского собрание сочтет решение митрополита Переславского обоснованным, весь пустобрех Нездиничей никакой силы иметь не будет, а митрополит Киевский обжалование может и не принять. Решили встретиться с Володей уже у епископа.

Тут и я решил вставить свое словечко о будущем семьи Вельяминовых при участии Мономаха, и изложил Богуславу мою идею об управлении княжеским приказчиком-тиуном поместьем в случае неблагоприятного церковного решения его дела.

Тут Слава усомнился.

— Осмелится ли князь на этакое невиданное вмешательство в боярские права?

— По сравнению с самоубийственным походом во Францию, это выглядит как безобиднейшая детская игра в лапту! Что плохого в том, чтобы по просьбе своего пожилого боярина, вынужденного уехать по княжеским делам и который не доверяет изменнице и воровке жене, приставить к управлению его имуществом своих людей?

— Нездиничи знаешь какой хай подымут!

— А ты знаешь, чего они этим шумом добьются?

— Чего же?

— Того, что их дочек-боярышень замуж перестанут брать. Приданое маленькое — род бедный, девки вороватые и слабы на передок! Только отъедешь куда-то по делу, враз жена какого-нибудь тиуна-конюха-сторожа в свою постель затащит!

Богуслав задумался, потом захохотал.

— Дело толкуешь! Если бы в ту пору, когда я к Капке свататься пошел, такая слава за Нездиничами тянулась, поглядел бы в ее глаза с поволокой, оценил руки лебединой красоты, которыми тогда прельстился и подумал: а глазенки то у боярышни распутные, да и ручонки, похоже, вороватые, и, схватив шапку в охапку, убег бы куда подальше!

Глава 4

Тут к нам подошел Матвей с докладом о своей охранно-пропагандисткой деятельности. Вначале их истории со священником совпадали. Ходить ходили, кричать кричали, явной слежки не было. Но потом начались разночтения…

— Поглядывал я во все стороны постоянно, — черт их этих ведьм знает, откуда у них принято к святым людям подкрадываться. До Епископского Двора дошли без приключений. Там Николай с часок пробыл, мы с Ваней на улице близенько вертелись.

На этом Дворе и Епископский Дворец, и Михайловский Собор, и церковь Святого Андрея, и малые какие-то храмы — все одним взглядом не охватишь. А так мы за Епископскими Воротами и улицей рядом в основном приглядывали.

С утра по церковным делам там немало народа бегает, но в основном мужики, женщины там в редкость, за все время шмыгнули только две монахини, да три бабы с кошелками туда-сюда пробежали.

Вот там то я к одной подруге и пригляделся. Невысокая дебелая бабенка, в кике какой-то дурацкой — уж очень сильно рогатой, и сером платье. В руках ободранную торбочку вертит, чего-то на плечах у нее эта дрянь не увиселась, внутрь, во Двор, не идет. Рожа невыразительная, румян и белил не видать, брови не насурьмлены. Неказистая кругом! Делает вид, что вроде по делу пришла, а сама даже и близко к воротам не подсовывается, от попов шарахается — как заметит сутану черную, аж на другую сторону улицы переходит.

Тут то я и смекнул, что это все та же Василиса на себя морок накинула, и протоиерея с какой-то новой подлостью поджидает. Но все-таки провериться решил, — вдруг это у меня ушкуйная недоверчивость играет, вроде как я на чужой земле нахожусь, и тетка лазутчик вражеский? А на самом деле она проповедника какого речистого поджидает, чтоб вызнать глупость какую-нибудь бабскую несусветную. И пока я на эту славную прихожанку глазею, Василиса уж с другого боку к протоиерею подкатится?

Поэтому как святой отец вышел, отошли мы немного от ворот, глянул — а тут по ходу еще церквушка стоит, тут же спросил попа: отче, а вот тот храм каменный или нет? Николай оживился, начал мне про какие-то нефы расписывать, Ванька с ним спорить ввязался — что прочнее, кирпич или плинфа, а я их под этот шумок вокруг церкви-то и обвел.

Смотрю, а бабешка за нами мало того, что как пришитая держится, так она как-то уже и поджиматься ближе начала. Да и в торбе рукой чего там усиленно шурует, к недобрым действиям изготавливается. Вязать мне ее не велено, а попа надо защищать.