Максим Форост - Вперед, государь!

Генка… Генка — он отзывчивый. Валера уж столько раз вызывал сюда Генку и его такси. Как ему не надоест? Зою ведь дома не сдержишь. Чуть время за полдень, чуть рассудок восполнил утраченное, рвётся. Она всё рвётся куда-то. Зной, жара, дождь, ветер — не важно, она уже мечется по квартире, что-то тянет её в город. Как здесь без такси?

— К людям. Поедемте туда, где люди, — просит Зоя. — Где им хорошо, где они довольны собой и всем, что сделали за день.

— Где отдыхают? — подсказывает Валера. Он предложил парки.

Парки не подошли. Зоя была разочарована. Там мало людей.

— Вечером, — настаивала Зоя. — Где отдыхают?

— В клубах, — сдался Валера, — и в ресторанах.

Так дважды они оказывались в «Кривой луне», и оба раза Зоя этого места не помнила. Опускался вечер, окна и крыши заливались краснотой. Зоя была так жива, так естественна. Один Валера томился. Легко ли… Любить, зная, что за поздней ночью, перед рассветом не станет ни Зои-сегодняшней, ни этой её радости — всё пропадёт без следа, исчезнет, «сотрётся».

Что-то было неправильное в этом вечере, в этой поездке в «Кривую луну» и в том, как Зоя, надушенная запахом туманов, проходит меж столиков с нетрезвыми людьми. Брезжило на краю Валериного сознания: он сковывает Зою, она должна быть одна, без спутников, так положено…

— К ним! К ни-им! Пусти-ите! — Зоя заходилась в крике. Они уже выходили из клуба, Генка встречал на площадке у балюстрады. — Останови-ите! — вот так внезапно зашлась Зоя.

Генка подбежал. Валера еле сдерживал Зою. Генка заслонял сцену от прохожих. Люди на них оглядывались. Охранник медленно зашевелился в их сторону. Ресторанные витрины вспыхивали в такт музыке. Зоя порывалась куда-то к автостоянке, что под навесом у самого ресторана. Уже хлопали дверцы, за тонированными стеклами один за другим скрывались выбритые затылки.

— А-али-и-и-и-и-ик!!! — долгим и нестерпимо тонким криком взвилась Зоя. Всё замерло. Буквально, замерло.

Валера готов был поклясться, что всё застыло на секунду или на две, как при нажатой «паузе». Только водосток у навеса — точно над той машиной — скрипнул и обрушился тонной воды… Бритые парни с криком и матом выскакивали из помятой машины.

— Алик! Алик! — хлопала в ладоши и веселилась Зоя. Валера с Генкой быстро уводили её к такси, прочь от «Кривой луны».

Она всё радовалась, когда машина уже летела по улице, а вверху, в темноте, над пылью, над зажжёнными фонарями и жёлтыми окнами собирался дождь.

— Это ты сделала? — с непонятной дрожью выдохнул Валера. Генка, отражённый в зеркале, всматривался в Зою, будто с кем-то её сравнивал.

— Не я, — Зоя поняла вопрос. — Это Алик.

— Ты что-то почувствовала? — Валера вспомнил: Доктор говорил что-то о вечерних озарениях.

— Их лица, — поёжилась Зоя. — Пустые… и недобрые, кого-то убили бы этим вечером.

Валере в первый раз стало страшно рядом с Зоей.

— Ты для того и ходишь в такие места? — он опять выдохнул. — Ты и в тот день — про нас — поняла, что произойдёт авария?…

— Я… я не помню, Валера… Ведь ты же всё знаешь, — голос её был жалобно тонок.

У Валеры в ушах запульсировала кровь. «Заря… Озарение…», — профессионал-культуролог смаковал корни слов, и сладкий холодок пробегал по коже.

— Ты кто, Зоя? — решился он. — Кто же ты?

Зоя ответила только через день. Заканчивалось утро. Валера, как умел, «восполнил» её воспоминания. Силы и красноречие были на исходе, и что-то толкнуло его к книжным полкам — а не дать ли ей хорошую книжку, в этот час Зоя вполне может читать, пусть сама ловит слова и понятия…

— Я не Мальвина! — отчетливо сказала Зоя.

— Что… — Валера растерялся. Случайно он подал Зое «Золотой ключик», милую детскую книжку…

— Я не Мальвина, — внятно повторила Зоя. — Я другая. Здесь, — она показала книгу и её обложку, — здесь, чтобы было радостно. Смешно.

II. «Шедевры»

Валера нарочно задержал в своей квартире Доктора, чтобы успеть вызвать для поддержки ещё и Генку. За последние дни, как кажется, многое стало понятным.

— Сколько времени вы знаете Зою? — допрашивал он Доктора.

Доктор явно бережет свою тайну, мнётся и, наконец, уступает:

— У нас говорят «наблюдаю»… Восемь лет.

— Зое внешне лет двадцать, — не отстаёт Валера. — Это время она на ваших глазах взрослела — нет? Изменилась ли она хотя бы на год?

Доктор тянет время, подбирает слова, придумывает ответы и говорит нечто про редчайший случай, консервацию биологических ритмов, замкнутый цикл биочасов…

— Вчера она звала Алика, — перебивает Валера. — Вот, Гена — свидетель. Алик — это явно не вы. Кто этот Алик, вы в курсе?

Доктор тянет нечто невразумительное. Валера, волнуясь, запоминает одни обрывки.

— …она же больна… Не травмируйте её расспросами… …это вами же наведённые воспоминания.

— Не лгите хотя бы себе! — не выдерживает Валера. — Вы же — врач, вы — психиатр. Будь она, в самом деле, больна хоть каплю, вы бы заключили её к себе в клинику.

Валера сорвался. Было от чего, ведь в тот день под дождём, когда в такси Генка силился кого-то узнать в Зоином лице, Валера набрался духу и спросил:

— Кто это — Алик?

— Есть ещё Оскар, — подхватила Зоя. — Они — братья.

Валера пережил новую информацию, справился с собой и спросил:

— Что же? Сёстры тоже есть?

— Люба! — ответ был короток, а Зоя лаконична.

Валера же всю дорогу перебирал на языке: «Люба… Алик… Заря… Озарение…»

— Это не я навожу ей воспоминания, — настаивает Валера, глядя точно в глаза Доктору. — Она сама вылавливает их… словно из… — мучаясь, он ищет сравнение, шаря глазами по сторонам, — из атмосферы!

Генка тут же встревает, да так не своевременно, так не кстати:

— Из Сферы Неделимого. «Атмосферы», по-гречески.

Валера досадливо морщится и продолжает:

— В первый день, после её пробуждения, того, что я принял за шок, вечером была такая заря, — Валера задохнулся: — похабно пышная, ослепительная! Я нёс что-то о прошлом веке, о поэтах, заворожённых такими же зорями, особенно яркими из-за вулканической пыли, а Зоя, сказала то, чему я не придал значения — мол, как сегодня было и раньше, в Серебряном Колодце. Генка, ты был неподалёку, ты тоже слышал про Серебряный Колодец!

— Нет…

Валера на миг теряется, а Генка повторяет:

— Не помню. Зарю помню, Зою на балконе, конечно же, но кто что говорил — нет. Извини. Я тогда отвлёкся. Задумался.

Валера взрывается, даже руками машет:

— Вспоминай, вспоминай, ты стоял рядом, почти на балконе, в самых дверях!

— Я… я сочинял историю… — признается Генка.

— Стоп! Стоп! — обрывает всех Доктор. — Зоя! — зовёт он. — Ответь, ты помнишь такое: «се-ре-бря-ный ко-ло-дец»? — противно тянет он, нарочно членя слоги.