Лоран Бине - Цивилиzации

Так юный король, вразумленный новым окружением, смог осветить первые планируемые шаги своего правления.

Для начала предстояло распустить Совет верховной инквизиции и безоговорочно упразднить священный трибунал. Одобрительный гул, пробежавший по залу и даже по рядам некоторых представителей духовенства, подсказал Атауальпе, что орган не очень-то популярен.

Второй шаг заключался в уступке Артуа и Фландрии Французскому королевству в обмен на союзнический договор, упроченный обязательствами взаимной помощи. Северные провинции испанцев не интересовали, и эта новость была встречена безучастно, с оттенком облегчения.

Наконец, заморский правитель Атауальпа, сын божественного Солнца, назначался на пост королевского канцлера вместо Николя Перрено де Гранвеля, за голову которого в числе других бунтовщиков была определена цена.

Награда, обещанная за Сепульведу, признанного виновным в гибели короля Карла, составила тысячу дукатов.

Педро де Писарро стал государственным секретарем, сменив Франсиско де лос Кобоса и Молину, который также пополнил список объявленных вне закона вместе с Хуаном Пардо де Таверой и Антонио де Лейвой.

Создали Министерство культов — его Атауальпа хотел доверить Иньиго Лопесу де Лойоле, но тот отказался, и пост получил Хуан де Вальдес [157] де Вальдес (1509–1541) — испанский литератор, сторонник идей Реформации. , новообращенный гуманист, которого привез из Рима Лоренцино.

Альгамбрский эдикт [158] Альгамбрский (или Гранадский) эдикт — изданный в 1492 г. указ католических королей Фердинанда и Изабеллы об изгнании из их королевств всех иудеев, которые откажутся принять христианство. об изгнании евреев, датированный годом тысяча четыреста девяносто вторым старой эры и подписанный дедом и бабкой Карла V в Гранаде, был отменен.

30. Письмо Мора Эразму

Томас Мор Эразму Роттердамскому шлет привет.

Ты ведь знаешь, дражайший Эразм, до чего радостен мне уход от дел с тех пор, как сдал я Большую печать [159] Большая государственная печать Соединенного Королевства ставится на документах особой государственной важности; хранится у лорд-канцлера. и сложил с себя обязанности канцлера, коих соблаговолил удостоить меня его величество король Генрих.

Что до тебя, прослышал я, будто ты покинул Базель, ибо шаткое здоровье вынудило тебя искать больше покоя, и от души надеюсь, что мочекаменная болезнь дала тебе хоть какую-то передышку.

Взялся я сегодня за перо, любезный мой Эразм, чтобы молить тебя — не откажи в помощи старому другу, дело это касается не только меня, но затрагивает, не побоюсь сказать, судьбу христианства в целом.

Тебе, должно быть, известно, что его величеству королю Английскому вздумалось аннулировать свой брак с королевой Екатериной и взять в жены леди Анну Болейн и что папа отказывает ему в такой аннуляции, а это ныне делает его двоеженцем в глазах церкви.

Ты, должно быть, слышал и об этой новой религии, пришедшей из Испании, которую одни называют интизмом , другие — соляризмом ; выступает она как религия божественного Солнца, и исповедует ее новый правитель, Атауальпа, — это из-за него не стало императора Карла, и говорят, что именно он теперь правит Испанией.

Только представь, что вздумалось его величеству моему королю! Он грозит, что примет веру Верховного инки, а с ним и вся Англия, если папа не сделает, как он хочет, ибо слышал он, что в этой религии можно умножать жен своих, как Господь наш умножал хлеба.

Напрасно святой наш отец грозит в ответ королю отлучением от церкви — тому все едино. Его величест-во настолько влюблены и упорны, что, по всей видимости, полны решимости не считаться с резолюциями понтифика.

Можно ли представить большее кощунство? Мало того, что мы вынуждены противостоять напору этого Лютера и его сто раз прóклятой ереси. Теперь же перед нами куда бóльшая опасность, дьявольская угроза — варварское идолопоклонство, сущее порождение ада.

Молю тебя, любезный Эразм, написать письмо королю, дабы открыть ему глаза на все последствия такого безумства, неотвратимо подтачивающего устои истинной веры в Господа нашего во всех ее проявлениях. Видишь ли, речь не только о том, чтобы побороть всех, кто в своих ухищрениях отвергает чистилище или отказывается от поста в Страстную пятницу. Под угрозой не только единство нашей святой церкви, но и само христианство, рискующее погрязнуть в нечестивости и атеизме.

Сказать прямо, с твоей стороны лучше всего было бы опубликовать сочинение, напоминающее о нашей неразрывности с истинной верой и осуждающее кощунственные суеверия.

Ведь ты единственный, в сущности, обладаешь достаточным авторитетом, чтобы положить конец этому безумству, и одно твое слово способно наставить всю Европу на путь истинный.

Кто знает? Быть может, этот Атауальпа послан нам Богом, чтобы примирить церковь с ее заблудшими агнцами, образумить поборников Лютера и вместе выступить против новых язычников.

Как тебе известно, я всегда горячо желал, чтобы сердце твое — орган, наиболее чуткий к истине, — произвело на свет творение, которое неопровержимо докажет истинность нашей веры. Полагаю, нельзя выбрать момент лучше нынешнего, и пусть ничто не отвлечет тебя от этой благородной работы.

Береги себя, Эразм, драгоценнейший из всех смертных.

Челси, 21 января 1534 года.

Мэтру Эразму Роттердамскому,

человеку выдающейся добродетели и знаний.

С тобой всем сердцем,

Томас Мор

31. Письмо Эразма Мору

Эразм Томасу Мору шлет привет.

Ты не ошибся, друг мой, предвидя, что я устал и растерял силы. Плоть моя действительно не дает мне покоя: не проходит и дня, чтобы не докучали мне новые хвори.

И все же из дружеских чувств к тебе, а еще потому, что коснулся ты вещей важных, достойных внимания, беру на себя труд ответить с величайшей готовностью, на какую только способен.

Для начала скажу тебе: столько сил отняли у меня клеветники, что ни твердости, ни огня не осталось во мне, без каковых не выступить вновь публично, — это касательно сочинения, о котором ты просишь.

С другой стороны, те же клеветники да слава брехуна, коей они меня наградили, заставляют меня сомневаться, что король Англии станет слушать старика, одной ногой стоящего в могиле, всеми забытого, да к тому же столько раз отвергавшего великодушные приглашения, адресованные ему твоим сувереном.

Что до папы, полагаю, лучший союзник в этом деле, который, как никто другой, поможет в твоем благородном начинании, это, пожалуй, сам Атауальпа: видится мне, слишком торопишься ты его чернить.