Лоран Бине - Цивилиzации

Жизнь в башне продолжилась. Монтень читал, или диктовал письма секретарю (Сервантесу и греку приходилось в это время скрываться внизу, в часовне), или отлучался в Бордо по возложенным на него государственным делам. Грек писал холсты, и, чтобы скоротать время, вдохновленный книгами из библиотеки, Сервантес стал сочинять небольшие пьесы, которые читал вслух вечерами, после ужина. С приходом ночи он непременно ходил курить трубку под окна дамы Франсуазы. Иногда слышал, как молодая женщина напевает колыбельную, и, очарованный ее голосом, вздыхал, томясь пуще прежнего. Грек боялся, что Мигеля обнаружат люди из замка, проклинал эту страсть и ругал друга за неосторожность.

И все равно однажды Сервантес не выдержал и прошел по куртине, соединявшей две башни.

Грек извелся, прождав его всю ночь. Вернулся молодой человек в небывалом восторге и возбуждении, растерзанный, взлохмаченный, и нес такую бессвязицу, что напугал своего товарища. На этом месте автор сего повествования вынужден заметить, что не может ручаться за истинность рассказанного Сервантесом греку, но в точности передает его слова. И действительно, молодой человек утверждал, что, целый час проведя на куртине и не зная, что делать дальше, он решился осторожно постучать в дверь дамы. Она же, подумав, что это ее супруг, поскольку обычно лишь он попадал к ней таким путем, открыла. При виде молодого человека она вскрикнула от изумления, но что-то подсказало Сервантесу, что, возможно, он ей знаком и она уже давно заметила его во дворе или в окне, пока он за ней наблюдал. Как бы то ни было, она стала умолять его, чтобы он не шумел и не разбудил ребенка. В ту ночь луна была полной, и видно было как днем. Быть может, чтобы избежать пересудов или опасаясь, как бы не подняли тревогу, — этого Сервантес не пояснил, — она его впустила.

Продолжая рассказ, молодой человек пришел в исступление, грек взмолился, чтобы он говорил тише, ведь вот какую в точности сцену — при всем ее неправдоподобии — он описал другу: госпожа де Монтень молчала, он стоял в нерешительности, и тогда богиня обвила его белоснежными руками и согрела нежным поцелуем. Его мгновенно охватил знакомый огонь, давно привычный жар наполнил нутро и дрожью отозвался в трепещущих членах. Так бывает, когда вспыхнувшая молния прорезает тучи огненным зигзагом. Потом он заключил ее в объятиях, которых она ждала, и, положив голову ей на грудь, поддался чарам сна.

Правду от вымысла в этом невероятном рассказе греку было не отличить, но он попытался взять с товарища клятву, что тот больше ни ногой не ступит на куртину. Однако Сервантес со счастливой улыбкой на устах уже лежал на постели и крепко спал.

Прошла еще неделя. Пять месяцев утекли с тех пор, как они попали в замок господина де Монтеня. Молодой человек готов был провести там всю оставшуюся жизнь, но как-то утром в ворота постучали стражи, вооруженные луками: у них был приказ задержать двух беглецов, откликающихся на име-на Мигель де Сервантес Сааведра и Доменикос Теотокопулос. Они отыскали обоих друзей, еще спавших в кабинете, и схватили их за шкирки. Сервантес от неожиданности даже не сопротивлялся, грек же грубость всякого сброда терпеть не стал и что есть силы вцепился лучнику в горло, так что, не приди ему на подмогу подельщики, тот скорее расстался бы с жизнью, чем Доменикос ослабил хватку.

Господин де Монтень, в домашнем халате, попробовал вмешаться, но это не помогло: беглецов повязали и заковали в цепи, чтобы везти в Бордо. Грек сыпал ужасающей бранью, обвиняя хозяина: продал-де их мексиканцам, а тот все пытался, но никак не мог урезонить лучников, ссылался на свое положение магистрата, советника государя — все тщетно. Сервантеса, который, плечо к плечу с другом, в оковах, вышел из башни, проводила взглядом возлюбленная, несравненная Франсуаза, прибежавшая в смятении вместе со всеми слугами замка, чтобы узнать причину шума. Единственный раз он лицезрел ее так близко, при свете дня — солнце под солнцем, — единственный и последний.

8. Как Сервантес в итоге пересек Океаническое море

Возвращение в Бордо было бесславным: их снова бросили в застенок, где целый месяц продержали в ожидании, как они думали, казни.

В то утро, когда за ними пришли, они вверили свои души Богу, полагая, что настал их последний час. Они поднимутся по ступеням, ведущим на вершину пирамиды, где ждут палачи с ритуальными ножами, на резных рукоятях которых будет лицо, лицо смерти, тогда и придет им конец — конец их похождениям и земной жизни.

Но пирамиду они миновали, даже не замедлив шаг, — вместо этого их отвели в замок Тромпет, королевскую резиденцию, высоченный каменный мыс, выступающий над Гаронной, и оставили ждать в коридоре, увешанном золотыми щитами.

Стражи-мексиканцы в шлемах из перьев, вооруженные копьями, на их вопросы не отвечали.

Ждали долго; наконец их провели в просторный зал, который украшала гигантская железная люстра, угрожающе нависшая над их головами.

Перед ними, спиной, стоял человек в черном берете — их разделял массивный деревянный стол, на котором были разбросаны какие-то бумаги; незнакомец смотрел в окно, обращенное к порту. В этот час (как, впрочем, и в любое другое светлое время) на пристанях вовсю трудились грузчики.

Сервантес толкнул грека локтем: он заметил сваленные в углу картины друга.

Незнакомец заговорил, не оглядываясь: «Благодарите покровителя, отправившего мне ваши произведения, и Господа, который вам отчасти благоволит».

По властному голосу несложно было понять, что перед ними важная персона, и в самом деле: это был адмирал Колиньи.

Обернувшись наконец, он сгреб разбросанные по столу бумаги и потряс ими перед носом Сервантеса: «Беседа говорящих собак? Право же, потешно. А эта комедия о театре чудес... [278] «Новелла о беседе собак» — одна из вещей, входящих в сборник Мигеля де Сервантеса «Назидательные новеллы»; «Театр чудес» — пьеса его же авторства. Он вам ее читал, господин живописец? Нет? Позвольте рассказать вам сюжет: два ловких прохвоста убеждают народ, что театр чудес показывает свои сокровища лишь старым христианам чистых кровей, без всяких там примесей еврейских и мавританских. Разумеется, это обман. Но как по-вашему, что из этого вышло? О, диво дивное! Не нашлось зрителя, который громко не восторгался бы мнимыми чудесами театра».

Первый советник короля Франции хохотал от души.

«Ну разве не славная басня?»

Ни грек, ни Сервантес отвечать не смели. Адмирал перебирал пальцами толстую золотую цепь, висевшую у него на шее: «Великие заморские нации, Мексиканская империя, под чьим протекторатом находится Французское королевство, и Западная империя инков, ее верный союзник, друг Пятой Четверти и нам всем, ищут живописцев и литераторов, ибо живопись и сочинительство суть две области, в которых эти великие империи, при всей своей мощи, не успели еще превзойти наш Старый Свет. Вы не обделены талантом и потому отправитесь ближайшим судном с данью, которую Франция платит Мексике. Там вас продадут тому, кто больше заплатит, а если Господу будет угодно, сможете выкупить свободу». И он жестом приказал стражам их увести. На следующий день они оказались на борту галеона с вином и людьми, взявшего курс на Кубу.