Ким Лиггетт - Последняя жатва [litres]

Сквозь заляпанное кровью ветровое стекло я смотрю вперед, на хлев для коров, в котором все когда-то началось. Он ярко освещен изнутри и светится в темноте, словно маяк.

Когда я начинаю думать над тем, как же мне выбраться из движущегося комбайна вместе с Эли, он вдруг останавливается футах в двадцати от хлева. Я соскакиваю на землю и вытаскиваю из кабины Эли. Мисс Грейнджер стоит перед дверью, словно ожидая нас.

– Я знала, что вы сумеете это сделать, – с приветливой улыбкой говорит она.

– Нет… вы не понимаете… я задавил комбайном шерифа… он погиб. – Эли стонет от боли. – Ей нужна помощь… что-то пошло не так.

– Идите сюда, – зовет мисс Грейнджер, ведет нас внутрь и показывает рукой на свежескошенные колосья пшеницы, устилающие помост для искусственного осеменения.

Я ставлю Эли на землю.

– Сюда идут люди, – говорю я, согнувшись и пытаясь отдышаться. – Многие сотни людей… они пришли за нами… совсем как в моем видении во время последнее игры. А я-то думал, что все это уже закончилось.

– Не беспокойся, они прибудут сюда вовремя.

– Вовремя? – повторяю я, глядя на Эли. – Вовремя для чего?

На пшеничные колосья рядом с Эли падает капля крови. Я смотрю на ее тело, пытаясь понять, откуда взялась эта кровь, и тут Эли вдруг закрывает рукой рот, показывая на потолок. Я смотрю вверх и вижу Тайлера – его тело закреплено в устройстве для оплодотворения коров, а изо рта у него торчит загнанный в глотку шприц-пистолет для искусственного осеменения. Тела священников-экзорцистов висят справа и слева от него на железных крюках, и полы их черных сутан слегка колышутся.

– О, господи! – Я закрываю рукой глаза Эли. – Вы не сказали мне про священников. Почему вы не сказали мне, что погибли и они?

– А что бы это изменило? – невозмутимо говорит мисс Грейнджер.

Я пытаюсь поднять Эли, снова взять ее на руки, чтобы унести отсюда, подальше от вида и запаха смерти, но она истошно вопит от боли:

– Перестань! Я не могу двигаться!

Я опять кладу ее на колосья.

– Да помогите же ей! Разве вы не видите, что ей больно? – Я поворачиваюсь к мисс Грейнджер и вижу, что она открывает обе створки дверей хлева, впуская внутрь все эти толпы людей. – Что вы делаете? Закройте их! – Я загораживаю собой Эли, как будто в моих силах оградить ее от толпы, собирающейся вокруг помоста. Они смотрят на нас и улыбаются, словно для них мы что-то вроде развлечения.

– Что, ты так ничего и не понял? – говорит мисс Грейнджер. – Джимми, Бен, Тэмми, Тайлер, шериф Илай, священники… все эти смерти произошли ради того, чтобы свершилось вот это. Все это время ответ был прямо перед тобой.

– О чем вы?

– В тут ночь я находилась в церкви вместе с преподобным Деверсом и Джимми. Ты едва не застукал меня, когда подошел к гаражу. А в ту ночь, когда ты проснулся после кошмарного сна и явился ко мне в дом, в моей постели лежал Бен. Жаль, что это был он, а не ты, ведь в ту ночь – я в этом уверена – я вполне могла бы заполучить тебя. Одной из жертв должен был стать и Ли, но у тебя оказалась кишка тонка завершить дело, которое ты начал. Ничего, я ревностная верующая и все равно смогла послужить ему. Скоро он явит себя нам, так что встречай!

– О чем вы? Не может же быть, чтобы…

– Я уже начинала сомневаться, сможешь ли ты вообще провернуть это дельце. – Она переводит взгляд на Эли. – Ты был упрям с этим твоим комплексом девственника. Но когда она предложила тебе себя на блюдечке, а ты отказался, я поняла, что мне надо сделать. Нужно было заставить тебя поверить в то, что благодаря мне дьявол покинул ее и она снова стала чистой, чтобы ты наконец влил в нее свое дьявольское семя. Расплачиваться за это пришлось этим попам, но дело того стоило. Ну, и как, Клэй, это стоило того, чтобы так долго ждать? Все получилось именно так, как ты и надеялся?

Меня охватывает жгучая ярость.

– И с каких же пор вы являетесь одной из них? – спрашиваю я, оглядывая хлев и пытаясь придумать план спасения.

– В тот день в Мехико я должна была умереть. Но вместо себя принесла ему в жертву своих родителей.

– Вы убили своих родителей?!

– Я их освободила. – Она улыбается мне, и меня захлестывает отвращение. – Тобой было так легко манипулировать, Клэй. Ты так охотно пил мой чай. И выкладывал мне свои самые заветные секреты.

– Значит, сальвию подсыпали вы? – Я оглядываюсь по сторонам в поисках чего-нибудь такого, что можно было бы использовать как оружие.

– Мне было нужно вывести тебя из равновесия, сделать так, чтобы твою душу охватил раздрай. Особенно после того, как ты своими глазами увидел обряд воскрешения, во время которого Эли вылезла из брюха убитой коровы. Мне было необходимо заставить тебя поверить в то, что это был всего лишь дурной сон. Но думаю, в глубине души ты знал, что это не было сном, не так ли? Эта картина вставала перед тобой снова и снова. Наверное, ты увидел ее и тогда, когда занимался сексом с Эли, да? Уверена, что так оно и было. – И ее губы растягиваются в лукавой улыбке.

– Что вам нужно от меня? Что вам нужно от Эли? – кричу я, загораживая от нее возлюбленную.

– Мы собрались здесь, чтобы узреть рождение нашего господа, – отвечает она, переведя взгляд на живот Эли.

– Но это же невозможно… ведь мы только-только… я хочу сказать… до сегодняшнего вечера Эли оставалась девственницей.

– Значит, вот что волновало тебя больше всего, Клэй? Что она досталась тебе, будучи девственницей? – Мисс Грейнджер картинно закатывает глаза. – Какое мещанство! Но да, Эли блюла себя для тебя, бедная жалкая корова. Неисповедимы пути нашего господа. – Ее улыбка становится еще шире. – Благословенно семя сие! – восклицает она. – Сатана выбрал тебя, чтобы влить в женщину свое семя. А ты выбрал Эли. Это величайшая честь.

Я не хочу, не хочу этому верить, но взглянув на Эли, корчащуюся на помосте для искусственного осеменения, и на собравшихся вокруг нее свидетелей, я понимаю – так оно и есть. Мне необходимо увезти Эли отсюда, доставить ее в больницу, чтобы врачи сделали ей аборт, уничтожив растущее внутри нее чудовище.

Я смотрю на нее, и у меня разрывается сердце. Как я мог быть таким слепцом… таким глупцом? Семя сие, о котором говорилось в пророчестве… все это время оно находилось во мне. Именно поэтому отец и пытался убить меня в тот вечер. Он знал. Он увидел во мне что-то… что-то исполненное зла. Я вспоминаю, как тот бык опустился передо мной на колени. Все это время я считал, будто того золотистого теленка – золотого тельца из пророчества – убил кто-то другой, но, оказывается, это был я сам. Я начал все это. Я привел его сюда.

Эли протягивает ко мне руку, делая мне знак подойти ближе.

Я бессильно опускаюсь на помост рядом с ней.

– Прости меня, прости… Я не знал… не поним…