Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Свадьба шла своим чередом. Тамада, сухопарый лысый человечек, тараторил высоким голоском без умолку — должно быть, у него был немалый опыт в проведении подобных вечеров. Микрофон резво переходил из рук в руки, гости наперебой поздравляли молодоженов, которые сидели во главе стола. Приглашённые певцы исполнили несколько номеров. Вскоре раздались первые выкрики «Горько!» и «Кисло!». Было видно, что молодые не привыкли целоваться на глазах у большой компании — невеста стала совсем пунцовой, а жених целовал возлюбленную грубовато и неуклюже. Правда, после третьего-четвёртого раза они приноровились. Зато шаферы не испытывали никаких волнений — парень дежурно прикладывался сначала к щечке свидетельницы, затем дотянулся и до губ. Вероника опять стала гадать, где она могла его видеть, и вновь память её подвела.

Наевшись, она откровенно заскучала. Хотелось с кем-нибудь поговорить, но все соседи были увлечены разговорами, а мама сидела за другим столом рядом с тётей Любой. «Ну, хоть ей есть с кем поговорить», — вздохнула Вероника и опять вытащила многострадальный телефон. В доме ловило ещё хуже, чем на улице. Она стала развлекать себя чтением смешных цитат из «Башорга».

Первое застолье закончилось через полтора часа и прошло без происшествий, если не считать небольшую толкотню на дальнем конце крайнего стола. Седобородый дед, успевший изрядно набраться коньяка, счёл себя обиженным одним из собеседников и стал хватать его руками, но рядом сидящие люди быстро его успокоили. Конечно, это была лишь первая ласточка, и все это понимали — во время второго застолья ругани и драк будет больше. Веронике, которая не любила шумных скандальных компаний, окончательно расхотелось присутствовать далее на чужом празднике. Когда тамада объявил перерыв и люди стали вставать с мест, она вытащила из-под скамейки костыли и направилась к матери. Та по-прежнему беседовала с тётей Любой.

— Мам, а мы будем присутствовать на втором столе? — прямо спросила она.

— Ну, я думала, что да, раз выбрались в кои-то веки, — мама с беспокойством посмотрела на неё. — А ты хорошо себя чувствуешь? Если что-то не так…

— Нет-нет, всё замечательно, — Вероника постаралась придать голосу бодрости. — Просто решила уточнить. Ладно, пойду подышу свежим воздухом.

— Хорошо, а я пока буду тут, — Лариса опять повернулась к тёте Любе, которая, судя по раскрасневшимся щекам и слишком широкой улыбке, не пощадила ликер в стоящей перед ней бутылке. — Так вот, эта Глаша у меня на работе говорила, что её первый муж был каким-то помощником депутата…

Удрученная Вероника пошла к двери. Хотя костылями она теперь пользовалась ловко, всё равно ей казалось, что на каждый стук металла о деревянный пол оборачивается добрая треть людей в доме. Она мечтательно подумала об озере за коттеджем, окруженном зарослями кустарников. Вот бы сейчас там оказаться, вдали от этой душной суеты…

— Привет.

Вероника обернулась. За ней стоял молодой коренастый парень в светлом костюме. На его плечо была наброшена белая атласная лента с крупной надписью: «ПОЧЁТНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ». Увидев шафера с близкого расстояния, Вероника моментально вспомнила, где они пересекались.

— А, это ты, — бесцветно сказала она. — То-то я всё голову ломала, никак не могла вспомнить.

— Но вспомнила же! — улыбнулся Виталик.

— С трудом. Так ты, значит, друг жениха?

— Не просто друг, а лучший друг. Иначе бы у меня не было этой красивой ленты, — он засмеялся. — А ты, наверное, гостья со стороны невесты?

— Да, но я её не знаю. Пришла только потому, что меня упомянули в пригласительной вместе с матерью.

— Какой у нас маленький всё-таки городок. Вот уж не думал, что я встречу здесь тебя…

— Невелико чудо, — сказала Вероника резче, чем хотела.

— Ты на улицу? — спросил Виталик после секундного замешательства. — Я как раз тоже хотел освежиться немного. Представить не можешь, как скучно там сидеть, пока на тебя все смотрят… Впрочем, жениху ещё хуже. Думаю, во время перерыва они как-нибудь смогут прожить без меня. Пойдём?

— Я, пожалуй, в доме останусь, — Вероника покачала головой.

— Давай тогда посидим немного вместе, поговорим.

— О чём? — она расставила костыли шире. — Чего ты хочешь? Решил теперь меня вечно преследовать?

Он нахмурился:

— Может быть, ты мне интересна.

Ну как же мне от него избавиться? Вероника отвела глаза, не в силах выдержать его прямой и наивный взгляд.

— Посмотри на меня, — сказала она. — Смотри, что со мной стало. Думаешь, меня сейчас интересуют какие бы то ни было отношения?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Виталик. — Да, в больницу к тебе я, может, приходил из-за чувства вины, но после этого… В общем, я точно знаю, что мне хотелось бы видеть тебя чаще.

— А я этого не хочу. Извини.

Они несколько секунд глупо смотрели друг другу в лицо, не находя дальнейших слов. Потом Виталик сказал без всякого перехода:

— Сейчас в кинотеатрах хорошие фильмы идут.

Вероника промолчала.

— А ещё мне друзья рассказали, что недавно какой-то новый интересный ресторанчик открылся. Посвящён этому… как его… художнику-соррилисту. Ну, я не большой знаток всех этих заведений, просто мне так сказали…

— Сюрреалисту, — поправила Вероника. — Я слышала. Называется «Дали».

— А, ну вот. Видишь, я совсем не разбираюсь…

Она уже знала, что он скажет дальше.

— Как смотришь на то, чтобы как-нибудь вечером сходить сначала в кино, а потом…

— Нет.

Виталик запнулся:

— Никаких проблем не будет, если ты об этом волнуешься. Я умею обращаться с такими колясками…

— Нет, — повторила Вероника.

Он не сдался — это было видно по его глазам. Попытки расшибить себе лоб о стену продолжались бы, но тут к ним подскочила рыжая свидетельница:

— Витя, там наши собираются сфотографироваться во время перерыва, мы тоже должны там присутствовать… Ой, извините, я вам не помешала?

— Да нет, — сказал Виталик. — Всё в порядке, Галя. Я сейчас подойду.

Бросив последний обиженный взгляд на неё, парень ушёл к толпе, которая приросла к высокому белому стенду для фотографирования. Это был подходящий момент, чтобы в последнюю секунду окликнуть его, улыбнуться и наконец дать согласие — сцена по всем канонам романтических фильмов, когда упорство несчастного влюблённого сдвигает в итоге лёд равнодушия. Но это было не кино; Вероника так ничего и не сделала. Хотя, видит небо, ей хотелось этого. Хотелось так, что глаза увлажнились от слёз, и пришлось быстро отвернуться и пойти на выход, чтобы никто этой слабости не увидел.

На берегу озера прятались призраки.

Они скрывались за буйной порослью диких кустарников, и Вероника их заметила не сразу. Она пришла сюда, чтобы отдохнуть от гвалта, который к середине второго застолья стал для неё невыносимым. На её уход никто не обратил внимания — даже мама. Воздух у зелёного побережья был свежим и тёплым, и она села у края земли, отложив костыли. Только она закрыла глаза, подставляя щеки ласковым лучам заходящего солнца, как сбоку зашевелились кусты и раздался сдавленный женский смех, перемежающийся с бормотанием мужчины.