Бентли Литтл - Университет [litres]

– Эй ты, убогий, поосторожнее.

Хови поднял глаза. Задумавшись, играл с тумблером своей коляски; от этого она двигалась вперед-назад и чуть не отдавила ноги мужику в кожаной куртке и с длинными волосами, который решил выйти покурить.

– Простите, – извинился Хови.

– Калека несчастный.

Он проследил за парнем. Тот показался ему знакомым, но Хови не мог вспомнить, где его видел.

«В клубе, на концерте Яны Андерсон», – подсказал ему внутренний голос, и он с ним согласился.

Хови продолжал смотреть на улицу, где на темном фоне ярким оранжевым огоньком светился кончик сигареты, и вспомнил то напряжение и клаустрофобию, которую почувствовал на концерте, то ощущение неизбежности насилия, витавшее в воздухе. Неожиданно он испытал сильное желание уйти, отправиться домой, покинуть этот зал еще до начала игры. То, что произошло в клубе, вполне может произойти и здесь, только в гораздо большем масштабе, так что Хови постарался повернуться направо и рассмотреть на трибунах Стюарта и Эдди; но, прежде чем он их засек, послышалась сирена, чирлидерши покинули площадку, и игра началась.

Хови попытался сконцентрироваться на ней, но это было непросто. Перед ним продолжали ходить какие-то люди, похожие на того курильщика, который давно вышел и все никак не возвращался. Мужчины в коже, женщины в татуировках, с пирсингом на лицах – они мало походили на студентов, обычно ходивших по кампусу. Да и сама игра была грубее, чем всегда. И фолов раздавали гораздо меньше, чем было положено по правилам. Удары рукой, подножки, удары коленями и локтями были сегодня в порядке вещей, и толпа, казалось, была от этого в восторге. Она восторженно вопила, когда форвард противников потерял передний зуб в фонтане кровавой слюны, и с тем же энтузиазмом орала, когда центровому Бреи сломали нос.

Боковая дверь была все еще открыта, но ветер, казалось, стих, и воздух в зале был горячим и чрезвычайно влажным. Хови хотелось, чтобы рядом оказался Джим. Он чувствовал себя одиноким и испуганным и постоянно поглядывал налево – там толпа придурков продолжала расти, теперь их было уже десять. А за ними пара продолжала заниматься своим делом, теперь уже на глазах зрителей.

Ему не надо было приходить. Он же знает, что сейчас в кампусе опасно ходить куда-либо, кроме занятий – Джим вбил это ему в голову, – но там, в редакции, рядом со Стюартом и Эдди, это на мгновение показалось ему нормальным и естественным – безопасное времяпрепровождение, которое так же далеко от ужасов последних недель, как и любое другое.

И намного безопаснее посещения общаги и общения с Дэйвом.

Но сейчас Хови понял, что сделал ошибку, большую ошибку, и когда закончится первая половина игры, он разыщет Стюарта и Эдди, скажет им, что уходит, и постарается как можно быстрее свалить куда подальше.

Толпа вновь заревела от восторга, когда колено одного из защитников Бреи врезалось в промежность центрового противника.

Через сорок пять минут, когда сирена возвестила об окончании первой половины игры, а последний брошенный мяч еще не долетел до корзины, Хови начал движение. Некоторые люди вставали, расхаживали по залу, но их было не так много, и он медленно двигался вдоль трибун, оглядывая верхние ряды в поисках Стюарта и Эдди. Хови увидел их свободные места, но рядом стояла группа женщин, смотревших на противоположную трибуну, а редакторов и след простыл.

Хови замер на месте и стал ряд за рядом осматривать трибуны.

Никого.

Они исчезли.

Кто-то на верхних рядах надул большой воздушный шар и бросил его вниз. Громадная сфера летела над рядами, пока не отскочила от головы сидевшего ниже зрителя. Кто-то ее поймал и запустил ею в какого-то лысого мужика. Толпа возрадовалась.

Лысый встал, гневно осмотрелся вокруг, увидел смеющуюся молодую женщину, которая стояла через ряд от него, и, размахнувшись, изо всех сил бросил шар ей в лицо. Тот ударился с хорошо слышным шлепком, а потом куда-то отскочил. Аудитория ответила громовым смехом.

Настроение толпы менялось, и она становилась малоуправляемой. Хови это чувствовал. Неожиданно он понял, что остался на паркете перед трибунами в одиночестве. Остальные или вышли из зала, чтобы купить себе что-то из еды или напитков, или сидели на местах. Та публика, которая раньше барражировала перед трибунами, исчезла. Хови посмотрел на выход. Затянутая в кожу группа вернулась в зал и теперь смотрела на него.

Тут он сообразил, что на него смотрят абсолютно все. И если кто-то вышел поесть, покурить или что-то выпить, то таких было меньшинство. Почти все места на трибунах были заняты.

И все как один смотрели на него.

И если раньше ему не было страшно, то теперь он реально испугался. Скрытая угроза, которую раньше он только ощущал, теперь прорвалась наружу и была направлена прямо против него. Хови попытался нажать на тумблер своей коляски, но рука ему не повиновалась – казалось, паника обездвижила его пальцы. В отчаянии он еще раз попытался отыскать Фрэнка и Эдди среди уставившихся на него лиц, но не увидел ни того ни другого.

Надутый воздухом шар попал ему по голове.

Его бросила девушка из средних рядов, и ударил он совсем не больно – слегка задев его голову, отскочил и покатился по площадке, – однако со всех сторон раздался грубый, дикий хохот, и именно этот хохот, больше чем что бы то ни было, заставил его понять, что происходит.

Хови нажал на тумблер и направил коляску к выходу.

В него бросили еще один мяч.

На этот раз – баскетбольный.

Тот сильно ударил по его коляске, попал по мотору, расположенному за сиденьем, и развернул коляску влево. Хови сильнее нажал на рычаг.

Никакого эффекта.

Мотор не работал.

В него полетел еще один баскетбольный мяч, попавший прямо в грудь, и он откатился назад, к восторгу хохочущей толпы. Мяч был тяжелым, бросили его с силой, и он чуть не выбил из Хови всю душу. Почувствовав резкую боль в груди, обхватил мяч руками.

– Кидай, – синхронно крикнули несколько человек из толпы. – Кидай!

Крик подхватили трибуны, все скандировали одно и то же слово, и Хови понял, что кричат ему. С трудом выпрямив тело, он вдруг подумал, что вся злоба, которую он видел вокруг, существует только у него в голове и является результатом его и Джима паранойи последних недель. Это просто игра в перерыве между периодами. Кто-то бросил мяч ему, теперь он должен отпасовать его дальше. Конечно, бросить его он не может, но…

Еще один баскетбольный мяч попал ему в затылок, и от этого удара Хови дернулся вперед и чуть не выпал из кресла. На глаза навернулись слезы, но он задержал дыхание и смог сдержать крик. Вокруг люди громко хлопали, смеялись и улюлюкали. Зал ходил ходуном от грохота топающих ног.