Бентли Литтл - Университет [litres]

– В Ирвайне очень дорого.

– А мы можем пойти туда вместе. Будем пользоваться одной машиной.

– Но мы не сможем позволить себе плату за обучение.

– Я не хочу, чтобы ты поступал в Брею. – Фэйт облизала губы.

Теперь Кит смотрел прямо на нее. С подозрением.

– Почему?

– Потому…

– «Потому» что?

– Потому что я не хочу!

Его ошеломила эта внезапная вспышка.

– Да успокойся ты. Боже!

– Я серьезно.

– А я думал, что ты хочешь, чтобы я поступил в университет… Ведь это ты вечно прогрызала мне плешь за то, что я не учусь.

Фэйт в изнеможении потерла лоб.

– Я и хочу, чтобы ты учился. Просто не хочу, чтобы ты учился в Брее. Там… там небезопасно.

– И что это должно означать?

Она не знала, что сказать. Она не знала, что ему можно рассказать так, чтобы это не выглядело сценарием третьеразрядного ужастика и окончательно не охладило бы его порыв.

– Слишком высокий уровень преступности, – решилась она наконец. – Убийства. Самоубийства…

– Самоубийство – это не преступление.

– …изнасилования.

– Вот Меррик так и сказал – там клево. – Кит ухмыльнулся.

– Я не шучу!

– Прости. Я просто…

– Меня саму чуть не изнасиловали в гребаной дамской комнате в библиотеке! И ты думаешь, что это клево?

Брат отступил назад, и лицо его мертвенно побледнело.

– Нет. Я просто не знал. Прости. Я не хотел… Почему же ты мне не рассказала? А ма знает?

– Нет. Я ей ничего не говорила.

– Ну, а в полиции?

– Бесполезно.

– Ты что, даже не заявила туда?

– Заявила, – солгала Фэйт. – Я сообщила в полицию университета, и они его поймали. – Она еще раз набрала побольше воздуха в легкие. – Все дело в том, что все это происходит в универе. Там просто опасно.

– Это в Ориндже-то?

– А ты давно по сторонам смотрел? Ты когда-нибудь обращал внимание на то, в каком окружении мы живем?

– Мы – да. Но это… это все-таки университет. Он же не похож на…

– Похож. То есть нет. Он еще хуже.

Кит сделал глоток тоника.

– Значит, Ирвайн?

– Там есть новая программа – ты получаешь студенческую ссуду, а потом отрабатываешь ее, трудясь на общественных работах.

– Ага. Ну конечно. Тратить три года жизни на то, чтобы помогать гангстерам сажать деревья, и все лишь для того, чтобы иметь возможность учиться в универе.

– Или ты до конца своей жизни можешь работать продавцом. – Фэйт взглянула на брата.

Несколько мгновений они молчали.

– А ты думаешь… – Кит откашлялся. – Ты думаешь, что па хотел, чтобы я учился дальше?

Фэйт кивнула.

– Я знаю, он этого хотел. – Голос у нее был мягкий, добрый, негромкий.

– А ма всё по фигу.

– Да, – согласилась Фэйт, – ей по фигу. – Она взглянула на брата. – А вот мне – нет.

– Я знаю, – Кит кивнул.

Сказал он это своим всегдашним усталым голосом, в своей обычной манере, которую выработал за последние три года, но в его словах была благодарность, а не простая констатация факта, и ее дополнило благодарное выражение на его лице. Это был его способ сообщить сестре о том, что ее мнение для него важно и что она ему дорога, и Фэйт этого хватило. Больше ей ничего не было нужно.

– Идет «Мистер Эд», – сообщил Кейт.

Она молча кивнула и прошла вслед за ним в гостиную, где они просидели перед телевизором, пока не пришло время ложиться в кровать.

Чапман Клементс встал со скамейки, поднес часы к свету фонаря и проверил время. В который уже раз.

Восемь сорок пять.

Студенты должны были собраться в восемь тридцать, но до сих пор ни один из них не появился. Чапман посмотрел налево, сквозь открытые ворота дендрария, на парковку, где одиноко стоял его пикап «Тойота».

А может быть, он забыл предупредить их? После утреннего посещения Бакли голова у него была занята совсем другим, и он больше думал о том, что Бакли охарактеризовал как «ситуацию», чем о своих лекциях. В общем, то, что он слишком увлекся и забыл предупредить учеников о встрече, было вполне возможно.

Нет. Он хорошо помнит, как написал на доске дополнительное задание и раздал монографию о ночных животных, живущих в Южной Калифорнии.

Апатия.

Бакли сказал, что это один из симптомов, один из побочных эффектов.

И все-таки Чапман надеялся, что хоть некоторые из них явятся.

Он даст им еще десять минут.

Клементс оглядел пустынный дендрарий и поднял глаза к ночному небу, на котором смог рассмотреть сквозь смог лишь несколько самых ярких звезд. Ничего себе способ отпраздновать собственный день рождения… И, главное, вполне заслуженный. Сегодня ему исполнилось тридцать пять, а чего он достиг в этой жизни?

Ничего.

Большинство великих ученых к тридцати пяти годам уже сделали свои самые важные открытия.

Черт, да «битлы» в этом возрасте уже пять лет как разбежались в разные стороны.

И самое печальное – это то, что у него нет никого, с кем он мог бы поделиться этими жалостливыми мыслями. Ни жены, ни девушки и никаких кандидатур на горизонте. Коллеги, которых он называет друзьями, – это всё не больше чем знакомые, а его семья и настоящие друзья остались дома, в Огайо.

Тридцать пять.

Полпути до семидесяти.

А может быть, он вообще не доживет до семидесяти. Оба его деда умерли, когда им было слегка за шестьдесят. Значит, вполне возможно, что он уже прожил бóльшую часть жизни.

Боже, эти дни рождения способны вогнать в депрессию кого угодно…

А может быть, именно поэтому никто не появился? Вдруг они вызнали про его день рождения и теперь ждут, спрятавшись за кустами, чтобы всем разом выскочить и удивить его?

Чапман осмотрел темный и пустой дендрарий. Кого он пытается обмануть? Он не вызывает подобных дружеских чувств. Ему этого хотелось бы, но, несмотря на все попытки вести себя расслабленно и добродушно-весело, он остается человеком закрытым и не устанавливает личных отношений со студентами, так что никаких эмоциональных проявлений их отношения к нему ожидать не стоит.

А может быть, они, спрятавшись за кустами, ждут момента, чтобы убить его?

Чапман вспомнил о том, что рассказал ему Бакли, и представил себе Шона Даймонда, Джина Янга и Эда Голету, одетых в камуфляж, с лицами, раскрашенными зеленой краской, которые, сжимая длинные охотничьи ножи, следят за каждым его движением и ожидают удобного момента для нападения. Он передернул плечами; на руках у него появились мурашки. Та сцена, которая ему представилась, не была такой уж невероятной. Конечно, он не был параноиком до такой степени, чтобы верить в то, что его студенты действительно хотят его убить, но, тем не менее, ему было не так сложно представить себе, как они незаметно двигаются между кустами, пробираются под ветками, осторожно окружают его.

За спиной у него, в сухих листьях под деревом, раздался приглушенный шелест, и Клементс даже подпрыгнул от неожиданности.