Бентли Литтл - Университет [litres]

Достаточно. Больше ждать он не намерен. Задание закончено, и весь класс его не выполнил. И теперь он постарается благополучно доставить свою тридцатипятилетнюю задницу домой, позвонит родителям и напьется до бесчувствия.

Чапман опять услышал шорох и, схватив портфель, заторопился по тропинке к выходу, в направлении парковки.

Неожиданно прямо перед ним натянулась веревка. Он увидел ее в самый последний момент и хотя и смог заметить, но не смог вовремя среагировать и уклониться. Она ударила его по коленям, и он во весь рост рухнул на землю, а портфель вылетел у него из рук.

Значит, они все-таки его ждали!

В момент касания со щебенкой Чапман сгруппировался, тут же вскочил на ноги и стал дико оглядываться вокруг, пытаясь обнаружить студентов, натянувших веревку через дорожку.

Только теперь он понял, что это не веревка. В тусклом свете фонаря Клементс смог рассмотреть, что это какая-то лиана. Толстая зеленая лиана.

И эта лиана двигалась.

Они его разыгрывают. Привязали прозрачную леску к концу лианы и теперь прячутся где-то, время от времени дергая за леску и пытаясь его испугать. Такая вот добрая шутка.

Хотя подобная попытка мало напоминала добрую шутку. И невозможно было так сильно натянуть леску, чтобы дергать за нее через дорожку.

Эта лиана была… мускулистая.

Чапман еще раз взглянул на нее. Она продолжала двигаться через тропинку, словно какая-то бесконечно длинная змея, и было совершенно ясно, что движется она самостоятельно. Никто за нее не тянет. Никто ее не контролирует. Ее дальний конец терялся в тени деревьев слева от него. Совсем рядом он слышал шорох сухих листьев, а чуть дальше раздавались какие-то хлюпающие звуки, будто что-то вылезало из пруда. Передний конец лианы был хорошо виден – он скользил по щебенке к фонарному столбу. Чапман с ужасом смотрел, как лиана забирается на скамейку. В том, как она замедлила свое движение и обвилась вокруг скамейки, было что-то неуловимо непристойное, неуловимо неприличное, и Чапман почувствовал, как заколотилось его сердце, когда округлый кончик лианы зловеще закачался перед ним, приняв форму невероятно разросшегося пениса.

Он побежал. Черт с ним, с портфелем. Кто-нибудь его вернет. Или он сам заберет его завтра. Сейчас самое главное – как можно скорее убраться из этого дьявольского сада. Бакли совершенно прав в том, что касается Бреи. Но те странные проявления, которые он описывал, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас в дендрарии.

Периферическим зрением Чапман увидел пляшущие на земле опавшие листья, вибрирующие кусты, размахивающие ветками деревья. До ворот ему осталось всего несколько ярдов, и он взглянул налево, туда, где несколько лиан двигались вдоль обочины дорожки параллельным с ним курсом.

Одна из них хлестнула по щебенке прямо перед ним, и он взлетел в воздух.

Уже через мгновение лианы были везде; они обвивались вокруг его ног и рук, старались пролезть под его телом. Клементс пытался бороться, пытался откатиться в сторону, но хватка растений становилась все сильнее. Его руки впились в конец, обвивший его шею, пальцы рвали грубую текстуру растения в попытках ослабить его хватку, но лиана была сильнее и, двигаясь у него в руках, проползла у него под подбородком и оплела затылок. Еще одна лиана обхватила его гениталии; Чапман попытался закричать, когда она сжала их, но его дыхательное горло оказалось пережато и он не смог даже вздохнуть.

Растения тащили его с тропинки в кусты.

На него дождем сыпались листья, засыпая его, проникая ему в рот, и он пытался отплевываться, пытался кусаться, но они были живыми и проникали все глубже и глубже в его уже перетянутое горло.

Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание, были два куста, которые, радостно пританцовывая, двигались в его сторону.

Рамон Вилланова, с того момента как перебрался в США, работал уборщиком во многих организациях, таких как «Нортроп», «Макдоннел-Дуглас», «Делко-Реми», Объединенный учебный район округа Ориндж…

Но вот в такое место он попал впервые.

Рамон остановился, замер и огляделся вокруг. Ему показалось, что краем глаза он увидел что-то движущееся. Что-то маленькое и волосатое. Бегущее по коридору от двери к двери.

Но, как всегда, ничего этого не было.

Рамон продолжил двигать щетку вдоль длинного коридора на шестом этаже здания. В этом вся проблема. Здесь никогда ничего нет, нет ничего материального, на что бы он мог указать и сказать: «Вот из-за этого я не хочу здесь работать». Нет, все это были какие-то смутные ощущения, что здесь происходит что-то странное, так что сколько бы луж он ни обнаруживал на полу, сколько бы крохотных существ ни замечал своим периферическим зрением, сколько бы странных контактов ни случалось у него с другими работниками ночной смены, он ничего не мог сказать Анжелине из того, что она смогла бы воспринять как законную причину уволиться с этой работы.

Особенно в той экономической ситуации, в которой они сейчас оказались.

«Рамон!»

Он остановился, услышав свое имя, и оглянулся, заранее зная, что никого не увидит. Сердце судорожно билось в груди, и он хотел убедить себя, что голос ему померещился, хотя знал, что это не так.

«Рамон!» – вновь позвал его голос.

Бог с ней, с Анжелиной, бог с ней, с экономической ситуацией, но с этой гребаной работой он завязывает. Никакая работа не стоит его жизни. Он не будет работать в здании, захваченном нечистой силой. Скажет Анжелине, что прошли сокращения и его вышвырнули на улицу.

«Рамон!»

Он бросил щетку и быстро прошел к лифту. Его так и подмывало побежать, но оставался крохотный шанс, что это чья-то дурацкая шутка, а он не хотел доставлять шутнику удовольствия своим бегством.

– Чтоб тебя! – громко произнес Рамон.

Из темного дверного проема прямо перед ним появился скелет.

Он вскрикнул, подпрыгнул и чуть не приземлился на задницу. Скелет, установленный на стенде с колесиками, мягко ткнулся в стену.

«Рамон!»

Он врезал по скелету с левой, и тот рассыпался – кости, стенд, металлические зажимы раскатились по ровному полу коридора.

Краем глаза Рамон заметил движение в темном проеме, слишком незаметное, чтобы это было движением живого существа, и бросился бежать. У себя за спиной он слышал какие-то щелчки, треск, влажное шлепанье и хлюпанье, которые заглушали его прерывистое дыхание и грохот крови в висках.

К черту лифт. Он не собирается стоять и ждать, пока подойдет эта гребаная штука. Он воспользуется лестницей…

Свет в здании погас.

«Mierda! [75] Дерьмо! ( исп. ) »

Он продолжил свой бег – и практически сразу же врезался в стену. Когда отлепился от нее, из его носа и лба хлестала кровь. Она намочила его щеки и залила глаза, хотя Рамон все равно ничего не видел в темноте. Разве он не бежал все время прямо?