Бентли Литтл - Университет [litres]

– Мне кажется, шутки здесь неуместны.

– В книгах ничего не найдешь, – Стивенс впервые подал голос, и все повернулись в его сторону. – Если эта штука и умеет что-нибудь делать, так это хорошо заметать следы. Он не заинтересован, чтобы Его слабости стали всем известны.

– Я просто подумал, что кто-то смог бы что-то накопать. Знаете, как те студенты, которые роются в различных источниках, а потом вдруг предлагают схему создания атомной бомбы.

– Нет, – ответил Стивенс без всяких эмоций. – Вы что же, думаете, что Он позволит вам обнаружить Его ахиллесову пяту? Думаете, что Он наградит вас за ваше усердие, усидчивость и изобретательность? Если б даже такая информация и существовала, компьютер, в котором она хранится, взорвался бы, а книга с ней оказалась бы украденной. – Он подался вперед. – Вы мыслите как двухлетний несмышленыш. Это вам не романы про Нэнси Дрю [78] Девочка-детектив, героиня многочисленных романов для подростков. . Пора бы вам уже вырасти и научиться думать.

– Сегодня, – сказал Йен, решив сменить тему, – в семь вечера…

Он еще раз проговорил то, что они хотят получить от встречи, и попытался увести дискуссию от всего, что могло бы повлечь за собой ссору. Последнее, чего им не хватает, так это споров между собой.

После того как все остальные ушли, Стивенс повернулся к нему.

– Я хочу, чтобы вы кое-что мне обещали, – сказал он.

– Что именно?

– Если со мной что-то случится, если Он до меня доберется, вы вернетесь ко мне на квартиру, заберете всю взрывчатку и взорвете это дерьмо. – Стивенс пристально смотрел на Йена, и в его голосе было что-то исступленное, а в том, как он присел на край стола, проглядывала тревожная напряженность.

– Но почему? – Эмерсон постарался ничем не показать своей тревоги. – С чего вы решили, что с вами должно что-то произойти?

– Я слышал. Слышал Его голос. – Голос Стивенса упал до едва слышного шепота. – Он меня знает. Он помнит меня.

– Помнит?

– Я тоже этого не понимаю. – Стивенс покачал головой.

– Я думал, что все эти университеты – отдельные личности и отдельные сущности.

– Я тоже так думал.

– Тогда что вы хотите сказать?..

– Я не знаю. Знаю только, что, будучи в подвале корпуса факультета общественных наук, проверяя точность своих чертежей, я слышал, как кто-то позвал меня по имени, и голос был похож на голос моей жены.

– Боже правый!

– В подвале я был совсем один. Механик, впустивший меня, находился на складе этажом выше, и я, следуя на голос, обошел установку кондиционирования воздуха, занимающую практически весь подвал. И увидел там небольшую протечку в одной из труб, через которую в воздух поднималась струйка не то фреона, не то углекислого газа.

– И голос раздавался из этой протечки?

– Это был голос Пат. Она сказала: «Убирайся отсюда, Гиф. И никогда не возвращайся». Только я знал, что это не Пат, – потому что она никогда не звала меня «Гиф». Я закрыл рукой протечку, и холод на руке ощущался как дыхание. Подождав секунду, убрал руку – и вдруг, неожиданно, протечка стала больше, и теперь уже из нее бил целый фонтан холода, а глубокий мужской голос сказал: «Я убью тебя, Гиффорд. На этот раз я тебя убью».

– На этот раз?

Стивенс кивнул.

– Мне захотелось взять молоток и разбить эту трубу к чертовой матери, но я знал, что это просто труба, которую Он использует в качестве рупора. Я развернулся и ушел. Он продолжал говорить, продолжал угрожать, голос становился все громче, но я, не обращая на Него внимания, поблагодарил механика, впустившего меня, и ушел. – Гиффорд помолчал. – Но Он обо мне знает. Он знает мое имя. Он знает, кто я. И знает, где я был. Я не знаю, что Он использует в качестве глаз, но они у Него есть. Повсюду. И именно поэтому я не сторонник нашей сегодняшней вечерней встречи. Мы…

– Находимся в самом чреве чудовища?

– Вот именно. И я думаю, что нам надо следить за своим языком, пока мы в кампусе, следить за тем, что мы делаем.

– Но если Он знает о каждом нашем шаге, если Он слышит каждое наше слово, то как с Ним можно бороться?

– Не знаю, – Стивенс покачал головой. – Это, твою мать, мне неизвестно.

Казалось странным притворяться, что сегодня обычный день и ничего страшного не произошло. Джиму хотелось забыть про занятия, про газету и сосредоточиться на уничтожении монстров, забыв о нормальной жизни, пока все они не исчезнут.

Но, несмотря на все происходящее, несмотря на все события, Университет продолжал функционировать в своем обычном ритме, и все занятия продолжались так, как и должны были. Ирония заключалась в том, что, перестав посещать занятия и полностью сосредоточившись на изгнании демонов из родного универа, Джим неминуемо столкнулся бы – после того, как спас бы мир и жизнь вернулась бы в нормальное русло, – с теми же самыми невыполненными заданиями и ненаписанными тестами, которые он пропустил.

Кроме того, этот год у него – выпускной. И ему надо завершить все свои курсы, чтобы получить диплом. А обязанности главного редактора он должен выполнять не только ради других сотрудников редакции, но и ради завершающей строчки в своем резюме.

И все равно все это было очень странно.

Множество людей на его курсах не посещали занятия. А отношение к учебе многих из тех, кто их посещал, было далеко от академического. Но, с изменением содержания и сущности реальности, ее структура никак не изменилась. Студенты сдавали тетради и получали задания, а преподы читали лекции. Эта смесь из ежедневной рутины и вторгающегося в нее сверхъестественного была абсолютно сюрреалистична. И, притворяясь, что вокруг не происходит ничего необычного, что он обычный студент, посещающий обычные занятия в обычном университете, Джим совершенно потерял ориентиры.

После американской литературы Фэйт отправилась домой, на поиски работы за пределами кампуса, и он убедился, что она благополучно покинула территорию Университета, проследив, как ее машина исчезла в белом мареве где-то в районе светофора на втором перекрестке. После этого Джим отправился в редакцию.

В отделе новостей, так же, как и в отделе выпуска, никого не было, и это его немного насторожило. Время обеденное, макеты страниц сегодняшнего номера уже лежат на столах, статьи отредактированы и готовы к печати – а это значит, что остальные редакторы работали с самого утра; но то, что сейчас вокруг никого не было, немного сбивало с толку. В предыдущем семестре отдел новостей гудел, начиная с семи часов утра и до девяти вечера. И никогда не случалось такого, чтобы в отделе выпуска не находилось вообще никого.

Задумавшись, Джим прошел в фотолабораторию и включил красный свет. В ней тоже никого не было. Но на веревках и на стенах сушились фотографии, которых он никогда до этого не видел.