Александр Васильев - Наш собственный конец света

Она положила трубку и быстро начала одеваться.

— Дорогой! — громко позвала она мужа.

Сергей наконец нашёл в себе силы сдвинуться с места. Однако, сколько не кричало его сознание: «Останови ее, запри дверь, не выпускай!», — он мог лишь стоять рядом и молча наблюдать, как вновь рушится этот день.

— В городе авария: полетела подстанция и больница обесточена, — проговорила девушка, надевая сапоги. — А у нас пятнадцать детей на аппаратах ИВЛ, — она натянула куртку. — А их зарядки хватает где-то на полчаса.

— Будете дышать их мешками? Как их там — Амбу? — деловито спросил Сергей.

«Кретин! — ревело в его голове. — Ты же дал слово, что в этот раз ты все изменишь! Да какого дьявола, всё повторяется один-в-один? Сделай это!»

— Такое уже было однажды, — ответила девушка. — Правда, — её голос сник, — не было столько тяжелых детей и персонала было достаточно…

И уже не думая более ни о чем, Мария быстро поцеловала мужа в губы и накинув капюшон, выскочила на мороз.

Хлопнула дверь. Щелкнул автоматический затвор.

«Ну почему же ты стоишь!? — вскричало его сознание. — Сделай же что-нибудь, она же опять исчезнет! Болван! Кретин! Ублюдок! Ничтожество! Разорви это сраный, долбаный круг!»

От безысходности Сергей опустил голову и сжал кулаки.

Он все понимал, знал, что нужно делать, но, как и всегда, некий невидимый барьер держал его на месте. Из него будто высосали всю силу воли и как смятый бумажный листок, брошенный в реку, он был обязан подчиняться ее течению.

Сколько раз он хотел изменить этот день, сколько новых мыслей рождалась поэтому поводу его голове. Но как только наступало время…

«Пять лет. Пять лет ничего не менялось»…

«Каждый год я жду этого дня, — в бессилии думал он. — Жду этой минуты, когда она наконец войдет в дверь, впуская холод и скажет: „Дорогой, я дома“. Жду её весёлую и приятную улыбку, и возможность вновь её обнять. — Из его глаз потекли слёзы, они скапливались на кончике носа и огромными солёными каплями падали на носок правого тапка. Тихие рыдания сотрясали его тело. — В один и тот же день, каждый год, она появляется передо мной — живая и настоящая. И всё повторяется как тогда — пять лет назад. Те же разговоры, тот же неизменный кофе, до блеска намытая кружка и оставленная в раковине турка. Её короткий рассказ о тяжелом дне и этот безапелляционный звонок, после которого она вновь исчезает. Неужели я никогда не смогу её спасти?»

Он стоял, сжимая и разжимая кулаки. Понимал, что нужно действовать. Знал, что нужно делать.

А нужно было бежать, догнать, успеть до… до того, как её собьет машина, потерявшая в метель управление. До того, как она замерзнет, истекая кровью.

Нужно заставить себя сделать хотя бы один шаг, чтобы вырваться из этого дома и бежать следом.

«Но, чтобы это сделать, — подумал Сергей, — нужно что-то вспомнить. Что то, из-за чего я тогда помчался за ней. Какая-то мелочь. Но только она сможет заставить меня сдвинуться с места. Дьявол! Когда она придёт мне в голову, будет уже поздно! В пятый раз она приходит, и я никак не могу оставить её в мире живых!»

«А может это и невозможно?» — тихо прошептало сознание.

— Тогда зачем? — выкрикнул он в пустоту. — Зачем каждый год, один и тот же день; снова и снова!?

«Она всего лишь призрак. Она мертва, и ты уже ничего не можешь с этим поделать. А эта временная петля просто ошибка».

«Просто её дух пожелал остаться здесь»…

— Но, — мужчина вдруг успокоился, вытер слезы и посмотрел на себя в зеркало. — Пять лет ничего не менялось, но в этот раз…

Он смотрел в отражение своих безумных глаз и лихорадочно вспоминал весь сегодняшний вечер. Движение за движением. Слово за словом.

Он не изменил ничего.

Но она.

«Да. Мария сегодня была… другая? — задумался он. — Но в чём? Та же улыбка — больше грустная, тот же поцелуй, тот же взгляд. Те же дви… она впервые посмотрела на часы. Словно чего-то ожидала. И по телефону она говорила так, будто знала, что ей скажут. Она… она внесла изменения».

— Но почему я ничего не могу? — Сергей ударил себя по щекам ладонями и встряхнул головой. — Так, — он снова посмотрел в свои глаза. — Если призрак что-то может, то чем я хуже?

«Сумка», — мелькнуло в его сознании.

«Вот что она забыла. Вот почему я за ней побежал. Но где же эта сумка?»

— Стоп!

В тоже мгновение мужчина, щелкнув замком, выбежал на улицу. В тапках и свитере, не чувствуя холода и практически ничего не видя из-за сильной метели, он пробрался сквозь сугробы к калитке.

— Если бы я остался искать её вещи, — бормотал он, пытаясь открыть безнадёжно запечатанную сугробами калитку, — то точно опоздал бы. Значит, я всё-таки могу что-то изменить. Могу! — вскричал он, перебираясь через забор.

Оба его тапка остались в снегу и в одних носках он опрометью помчался по занесённой снегом дороге в сторону больницы.

— Мария! — закричал Сергей.

Его ноги по щиколотку вязли в снегу, носки и брюки промокли, но он этого не чувствовал и продолжал бежать сквозь метель. Вокруг все терялась в белой мгле, а глаза практически невозможно было открыть из-за сильного ветра, швырявшего в его лицо лёд.

— Мария!

Что он ей скажет, когда найдёт? Как он остановит её от похода в больницу, где её на самом деле уже пять лет никто не ждёт? И что будет потом?

Все эти вопросы его уже не интересовали. Сейчас самое главное было успеть найти ее до того, как машина потеряет управление.

«Только бы успеть, — металась в его голове, — только бы успеть».

Но в этой метели ничего не было видно. Сейчас Сергей даже не понимал, в том ли направлении он бежит, не сбился ли?

Ему оставалось только податься судьбе. Судьбе, с которой он столько лет боролся, но которая никогда не сводила его с проторенной дороги.

Он всегда добирался к тому перекрёстку где погибла Мария. Но лишь в тот день, когда все это случилось впервые, он стоял там на коленях обнимая её мёртвое тело.

Их заносило снегом. Метель трепала её золотистые волосы, а кровь на них постепенно замерзала. Его трясло от холода, и он все сильнее и сильнее прижимал к себе погибшую жену.

Никто их не видел. Никто не слышал его рыданий, сквозь которые он постоянно повторял её имя.

Мокрый от снега, пота и крови, Сергей дрожал всем телом. Он уже не чувствовал своих замёрзших рук, а в ноги впивались сотни острых игл. Но и эта боль постепенно стихала.

Слёзы стянули кожу на его лице, а губы потрескались и маленькие капельки крови, размазанные ветром, застывали на его подбородке.

Постепенно он проваливался в тёмную бездонную пропасть. Силы покидали его, а обнимавшие тело Марии руки, примерзали к залитой кровью женской куртке.

Сердце Сергея постепенно сбивалось с ритма, а дыхание становилось реже.