Роберт Стайн - Те самые ужастики

Я нащупала край лодки и подтянулась вверх, тяжело дыша. Затем я вывалилась на берег.

— Ты в порядке? — Это была Карла.

Я не могла промолвить ни слова и только кивнула.

— Надеюсь, я не напугала тебя, — сказала она. — Но тебе нельзя плыть на синей лодке во вторник!

— Чего? — воскликнул Джереми, помогая мне встать.

— Это к несчастью, — сказала Клара. — Синяя лодка во вторник принесет несчастье в среду.

— Карла, ты напугала меня до смерти, — я еле шевелила языком.

— Я не верю в эти бредовые суеверия. И я не могу поверить, что ты сделала такую глупость, — ворчала я под нос.

Пока я выжимала футболку и выливала воду из новых кроссовок, Карла извинялась.

Потом мы втроем отправились по домам. Я хотела рассердиться на Карлу, но не могла. Она была так уверена, что спасла мне жизнь…

— Эй! А вон и Гарольд, — указал Джереми. Гарольд брел по улице, прячась за деревьями. Я уже видела, как он это делал раньше. Таким образом он прятался от собак, на случай, если таковые ему встретятся.

— Эй, ребята! Я закончил с буквой «П»! — крикнул он, подбегая. — Ну разве это не здорово, Триша? — Я закончил с буквой «П»! — Он выбросил руку вперед и сбил меня с ног!

Я упала на землю и поцарапала коленки.

— ГАРОЛЬД! — закричала я. — Зачем ты это сделал?

— Ты чуть было не наступила на борозду! Видишь? — сказал он, показывая на тротуар.

— И что с того?

— Это к несчастью, Триша, — объяснил он. — Наступишь на борозду, оторвут папе бороду.

— С каких пор ты начал верить в суеверия? — спросил Джереми.

— С тех пор, как мы встретили Карлу, — сказал Гарольд, улыбаясь ей. — Мне кажется, в ее словах есть смысл.

«Это абсолютно точно будет худшим летом в моей жизни», — подумала я.

Но я даже не догадывалась, как близки были мои мысли к правде.

Несколько дней спустя Карла задержалась у бейсбольного поля, чтобы посмотреть, как мы играем.

Шел девятый период матча, мы заняли нижнюю половину, отставая на одно очко, я играла в роли отбивающего. У нас уже было два аута, поэтому я сильно нервничала. Игра полностью зависела от меня. Я стояла в своем доме и ждала подачи. Мяч пролетел мимо меня. И следующий тоже. Два страйка. «Сейчас или никогда, Триша, — твердила я себе. — Сосредоточься!»

Мой взгляд не отрывался от мяча. Вот он летит, прямая подача. Моя любимая!

Я начала свой замах, как…

— ТРИ-И-И-И-ИША! — Карла выбежала на поле.

— Не делай этого! — закричала она и замахала руками.

Мяч пролетел мимо меня.

— Третий страйк!

— Карла! — взвизгнула я. — Да что с тобой не так?

— Прошло тринадцать минут, как часы пробили час в пятницу тринадцатое, — заявила она в спешке. — Тебе лучше не отбивать мяч сейчас. Это приведет к несчастью!

— Спасибо, Карла, — проворчала я. — Спасибо большое.

Карла с Гарольдом ушли сразу после игры. Джереми подождал, пока я заберу свои вещи со скамейки, потом мы пошли вместе домой.

— Я больше не могу это терпеть, — жаловалась я. — Угадай, что Карла вытворила со мной вчера?

Джереми покачал головой.

— Она заставила меня обойти пожарный гидрант семь раз задом наперед.

— Зачем? — спросил Джереми.

— Не знаю, зачем. Я лишь уверена, что она сводит меня с ума. Эти суеверия разрушают мне жизнь.

Джереми пожал плечами.

— Нам следует показать Карле, что суеверия — это полный бред, Джереми. Мы обязаны. Вопрос только как?

Еще через три дня у меня появился способ. Я придумала план, как излечить Карлу от ее суеверий раз и навсегда. План был коварным, но действенным.

В пятницу вечером, после ужина, Джереми, Гарольд и я остановились у ее дома.

— Мы едем на ярмарку на поле Джефферсона, — сообщила я ей. — Посмотреть на новые аттракционы. Ты должна поехать с нами!

Карла стояла на крылечке, приоткрыв сетчатую дверь.

— Сегодня вечером? — сказала она, нахмурившись. Подумала и ответила: — Нет. Не сегодня вечером. Звезды не совпадают.

Мы просили и умоляли, и все-таки вытащили ее из дому.

К тому времени, как мы доехали до ярмарочной площади, солнце уже село. Тысяча цветных огоньков искрилась в темноте по всему полю Джефферсона. Они украшали огромное чертово колесо и гигантские американские горки, освещали ярмарочную аллею.

Отовсюду доносилась громкая карнавальная музыка. Колокольчики звенели каждый раз, как кто-то выигрывал приз.

— Ух ты! Как здорово! — восхищался Джереми, когда мы шли по аллее, таща за собой Карлу.

Позади я приметила небольшой грязный трейлер белого цвета. Над дверью была вывеска: «Мадам Ванда видит все. Узнайте свою судьбу».

— Пошли! — повернулась я к Карле. — Давай узнаем, что мадам Ванда скажет о твоем будущем. Уверена, оно не такое пугающее, как ты думаешь.

— Нет, — отказывалась Карла. — Мне слишком страшно.

— Мы пойдем с тобой. Посмеемся. Уверена, она нагородит тебе всякой чепухи.

Карла решительно покачала головой.

— Я останусь тут с Карлой, — предложил Гарольд. — Вы двое можете идти.

Гарольд тоже был напуган.

— Гарольд боится будущего, — прошептал мне Джереми, — потому что это очередная штука, которую он не может увидеть!

— Мы все идем внутрь, — заявила я. И с этими словами мы с Джереми потащили Карлу и Гарольда в трейлер к мадам Ванде.

Внутри было темно, комнату наполнял сладкий аромат. Ладан, я полагаю. Тихая сверхъестественная музыка окружала нас.

Прохладный зеленый туман кружился в воздухе, вызывая у меня холодок по спине. Я повернулась к Карле. Она тоже дрожала.

Напротив нас на старом столе горела единственная свеча. Наши тени двигались на стенах в играющем свете.

Здесь и вправду было жутко.

— З-здрасьте, — произнесла я дрожащим голосом.

Никто не отозвался.

Я шагнула вперед и услышала стон.

Тихий стон.

Сердце начало колотиться. Я бросила взгляд на остальных.

Гарольд стоял как вкопанный. Джереми тоже выглядел испуганным. В тусклом свете я видела, как его глаза нервно бегали по комнате. Карла не двигалась.

Стон усилился.

— Пошли-ка отсюда, — прошептала я.

Я повернулась к выходу, но налетевший невесть откуда сквозняк затушил свечу, погружая нас во тьму.

Мы заорали.

Неожиданно послышался голос.

— Подойдите, — позвал он из темного угла. Мы встали на цыпочки. Мои ноги дрожали. Стон приближался. Он уже почти рядом.

— Я… я хочу уйти отсюда — заревела Карла. Она резко направилась к двери, но ее схватила возникшая рука.

Мадам Ванда.

Женщина чиркнула спичкой и зажгла свечу.

— Садитесь! — скомандовала она.

Мы сели.

Мадам заняла свое место за столом. Она была одета в блестящее черное платье, а на голове красовался темно-зеленый тюрбан.

Я внимательно рассмотрела ее лицо. Багровые прожилки испещряли белки ее глаз. Я не могла оторвать от них взгляда. А эти губы. Темные, скорбно поджатые.