Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

Затем, де Зетолль пригласил священника. Так как местный отказался им пришлось пригласить заштатного, который и стал первой жертвой распятой на кресте. В приданиях сохранилась его имя — его звали преподобный Стюарт Уйлкокс.

— Город безумцев! — прокричала, не выдержав Мэри. Ее руки тряслись крупной дрожью.

— Значит, для того, чтобы положить проклятию конец, остается принести в жертву еще одного бедолагу? — словно нащупывая правильный ход мыслей, монотонно произнес Майк.

— Да, так считает Совет, — кивнул Осборн.

— И им нужен кто-то из нас. И на кого пал жребий?

— Не имеет значения, — с легкими нотками сочувствия выдавил из себя ответ Кони. — Все вы не жители города, а приезжие, а значит — полностью подходите для завершения обряда.

— Это значит, что нам не выбраться из города, пока кто-то из нас не простится со своей жизнью на кресте?! — напирал Майк, готовый снова взорваться в любую минуту.

Прежде чем Коннор успел ответить на этот риторический вопрос, что только могла в конец вывести из себя Майка, Тим задал свой вопрос:

— И на кого возложили миссию освобождения всего города?

— За это долгое время, жители города сделали небольшое открытие — единственные на кого не действовало проклятие города, были душевнобольные. Уж как они до этого дошли, я не могу вам сказать, так как сам не знаю. А это значило, что городскому Совету не требовалось уповать на очередного заштатного священника, на которых не распространялась власть «Предвестника».

— Значит продавец магазинчика, который убил Джоанну, — огласил Майк то, что и так все уже поняли.

— Раз на него не действуют чары знахаря, почему он тогда ее убил? — спросила Сьюзен, в глазах которой уже начали наворачиваться слезы.

— Потому что он тупой, безумный сукин сын! — проорал Майк, вскочив со своего места, от чего Коннор вздрогнул и подогнул ноги под сидение. — Все в этом городе просто сумасшедшие!

— Кто стал второй жертвой? — как всегда спокойно спросил Тим.

Коннор еще какое-то время глядел на Майка, ожидая от него неких действий в свой адрес, но поняв, что тот ему ничем пока не угрожает, продолжил:

— Восемнадцатого майя 1943-го года была распята вторая жертва. Избавителем, как их называет Совет, стал олигофрен Бад Стэнтон, сын Катрин Стэнтон, родившийся от ее родного деда Паркера Коулли. Вследствие кровосмешения, парень родился с лишней парой хромосом, что и лишило его адекватного восприятия социума.

— И кем была жертва? — нарушила научно-биологические измышления помощника констебля Сьюзен.

— О ней известно то, что она была жительницей другого южного штата и переехала в Лайлэнд после смерти своего парня. Говорят, что она была очень молодой, а большинство жителей города мужского пола, добавляют к этому, что и очень красивой.

— Как ее звали?! — с трудом сдерживаясь от крика, потребовал ответа Тим. От этого приказного тона Осборн подпрыгнул на месте. В эту минуту, он для себя решил, что если сегодня ему суждено будет получить некую физическую травму, то виновником в этом станет совсем не здоровяк, который схватил его за грудки под дождем, а этот казалось спокойный и уравновешенный парень.

Коннор сделал громкое глотательное движение, после чего с легкой дрожью в голосе произнес:

— Сэлли Робинс. Ее звали Сэлли Робинс.

В тусклом свете лампочек, освящающих салон автобуса, его лицо было серым от теней, что в сочетание с его потухшим взглядом придавало ему болезненный вид.

«Я должен был догадаться раньше», — думал Тим. «Меня снова хотят лишить ее, причем тем же способом!»

— Тим, как ты? — встревожено спросила его Сьюзен.

— Я в порядке, — хмуро ответил он, но после чего их взгляды встретились, Тим улыбнулся.

— Мне показалось, что ты именно это имя и ожидал услышать, — произнес Майк. — Я прав?

— Мне не знакомо это имя, — быстро ответил он и прежде чем ему задали очередной вопрос, он обратился к Коннору — Откуда тебе известны имена жертв?

— Мы с давних пор ведем летописи, там все и указано, — словно давно заученной фразой вымолвил Осборн.

— И каждый житель города имеет к ним доступ?

— Нет. Доступ к летописям есть только у администрации города и главы службы безопасности и порядка.

— Ты о констебле?

— Да, о Моссинджере.

— А тебе, откуда все известно? — не переставал задавать вопросы Тим, поддерживая динамичность их диалога.

— Мосс меня ввел в курс дела.

— Он тебе очень доверяет, — с недоверием заметил Майк. — Почему? Только потому, что ты его помощник?

Коннор отрицательно покачал головой, но не стал отвечать сразу. Казалось, он сомневался — а стоит ли вообще отвечать на заданный вопрос.

— Не только по этому. Я к тому же являюсь племянником констебля.

Майк резко встал со своего места и навис над Осборном, который с испугом поддался назад, прижавшись спиной к стеклу.

— Тогда почему ты нам все это рассказываешь? С какой целью тебя послал твой дядя? Поглядеть сколько нас еще осталось и выбрать самую толстую из тупых хрюшек, которая станет украшением вашего долгожданного пира?!

Кони практически заскулил и, поджав под себя ноги, положил их на сидение. В такой позе, он казался на мальчишку, нацепившего на себя форму своего старшего брата.

— Нет, я здесь не для этого?!

— А для чего тогда? — прокричал Майк, ударив ладонью в перегородку верхней полки.

— Я просто хочу вам помочь.

— Он просто хочет помочь, — захохотал Майк, сжимая кулаки. Он явно с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься на парнишку. — И с чего вдруг, ты решил нам помочь?!

— В Лайлэнде я живу с самого рождения, и ничего сверхъестественного мне не приводилось видеть. А убийства, пусть их количество и превышает в два раза показатели в других близлежащих городов, не являются неоспоримым доказательством существования проклятия.

— В последний раз я похожие слова слышал от девушки, которая на поверку оказалась демоном, — с ложным спокойствием произнес Доннахью, вновь сев на свое место. — И знаешь, что я сделал? Я сломал ей шею. А теперь представь, парень, что я с тобой сделаю, учитывая, что ты мне нравишься гораздо меньше, чем она.

Молчание Коннора Осборна длилось около минуты. Он явно боялся говорить, что-либо еще, так как не хотел больше слышать выпадов в свой адрес со стороны этого квартета, которые, как ему казалось, должны были быть благодарен ему, а не наоборот. И все же, предположив, что молчание с его стороны может быть не менее губительной, чем лишне сказанное, Кони, облизав пересохшие губы, спросил:

— Он говорит правду, на счет демона?

Так как этот вопрос был задан Тиму, он и решил ответить помощнику констебля:

— Можешь не сомневаться. Иначе, почему перед тобой сейчас сидят только четверо из всей группы?