Наташа Михлин - Это внутри

Мара возмущенно уставилась на него.

— Скажи мне честно, Фернандес, за свою жизнь ты хоть раз встречал то, что называется «настоящей любовью»? И мог бы поклясться, что это была именно она?

Луис отвел глаза и промолчал.

— Я хочу исправить эти ошибки. Дать человечеству новый толчок развития, разорвать цепь, приковывающую нас к планете, к пространству и времени… Тоталитарный режим Кореи позволил мне близко подобраться к цели. Я вывела сыворотку, превращающую человека в нечто большее. Кан поставлял мне людей для опытов…

Фернандес невольно вздрогнул, Мара понимающе усмехнулась и продолжила рассказ.

— Нет, они гибли не напрасно, многим удавалось почувствовать себя сверхлюдьми на несколько мгновений… Перед нами открывалась вселенная, Фернандес… Будущее… Океан, космос… Все как на ладони. Когда это наконец случится, я хочу, чтобы у истоков стояло мое имя. Мое, и больше ничье.

Луис заставил себя отвлечься от яркой картины, нарисованной воображением и задал первый попавшийся вопрос:

— Почему он охотился за кейсом? Ведь ты вела исследования у них на глазах.

Мара довольно улыбнулась.

— Я почти ничего не записываю, Луис. Все мои формулы и расчеты здесь — она постучала пальцем по виску. — Хон пришел сюда, значит, корейцы не смогли повторить опыт, им нужен готовый образец. Но они его не получат! Если я умру — умрет и мое открытие. Я не хочу делиться ни с кем. Кроме того, эти кретины используют мои разработки лишь для ведения очередной дурацкой войны…

— Но как раз это тебя не слишком волнует, — заметил Луис.

— Да, — поморщилась рыжая, — какая разница, что будет после меня? Я хочу славы при жизни и не вижу в этом ничего постыдного.

Агент проглотил готовое вырваться замечание и только кивнул в ожидании продолжения.

— Яотинга сместили вместе со всем руководством. Проклятые политические игрища… У меня отобрали все материалы, благо, их было немного, и потребовали остальное. Мне удалось сбежать из страны. Не спрашивай, как, это было действительно трудно… Я сменила имя и продолжила работу в Штатах…

Луис перебил ее:

— Марион Новак, сорок три года, сотрудник закрывшейся лаборатории при Эй Пи Иновэкс, урановое месторождение в Пенсильвании. Зарегистрирована в больнице Сент-Луис в июне две тысячи пятнадцатого. Что случилось, — поднял бровь агент, — попробовала сыворотку на себе?

Рыжая усмехнулась и погрозила ему пальцем.

— Этично ли копать под своего босса, Фернандес?

— Принципы мешают нам жить, — парировал Луис, — а я всегда был любопытен.

— Я использовала лабораторию для своих целей, директор был привязан ко мне, как пес, но… видимо, все же недостаточно крепко, — вздохнула она. — Хотя за это время мне удалось вывести окончательный вариант сыворотки. Она обладает временным эффектом, и те способности, которые она дает, довольно слабы… Но мои расчеты показали: если удастся ввести препарат в момент зачатия, то следующее поколение теоретически должно унаследовать постоянные способности, причем многократно усиленные…

Луис удивленно поднял брови.

— Ты же не хочешь сказать…

Мара кивнула и закурила. Луна зашла, лицо рыжей освещал лишь красный пепельный огонёк.

— Искусственный инкубатор несовершенен, так что… — она запнулась на мгновение, — мне пришлось сделать это самой. Я искала подходящего донора — молодого, здорового, желательно не слишком разговорчивого. Наконец мне попался Стюарт. Замкнутый, одинокий, несколько туповатый работяга — идеальный вариант.

Мара усмехнулась.

— Мне даже не пришлось пускать в ход тонкую психологию: Том не задал ни одного лишнего вопроса, сразу набросился на меня, как голодный на хлеб. Не знаю, что он видел… У меня было столько планов на него, — она сокрушенно покачала головой, — я не предполагала, что корейцы так скоро выйдут на мой след. Я дала больничной секретарше телефон Стюарта, когда она заполняла документы. Это оказалось весьма разумным шагом. После мне пришлось инсценировать смерть и бросить ребенка. Кажется, это была девочка… Весьма удачно, это открывает огромный простор для исследований — третье поколение я еще не обдумывала… интересно…

Марион задумчиво прищурилась, потом вздохнула и плотнее закуталась в шаль. Ночной холод спустился на землю, вдалеке раздался вой койота.

— Семь лет меня словно не существовало. Но вот я здесь, и собираюсь забрать то, что принадлежит мне!

— Ты так говоришь, словно это вещь, а не твоя родная дочь.

— У меня нет детей, Луис, — спокойно ответила Марион, — умножением стада пусть занимаются другие. Этот ребенок — лишь плод эксперимента. Венец моего творения, который нужно всесторонне изучить. Мне многое пришлось вытерпеть ради него… Ты не представляешь, что значит день за днем терпеть оккупацию твоего тела, которую люди называют беременностью…

Она скривилась и отбросила докуренную сигарету.

— Я не сомневаюсь, что Нобель у меня в кармане, как и весь мир науки. Теперь-то они поймут, кого пытались травить… — рыжая высокомерно прищурилась, будто перед ней стояли представители всех академий мира.

— Как и почему ты выбрала именно меня? — после долгого молчания спросил агент, глядя на проступающий во мгле горизонт.

Марион пожала плечами.

— После многих лет опыта работы с азиатской сдержанностью любой человек для меня — открытая книга. Я увидела тебя в баре. Ты методично надирался, пил стакан за стаканом, но на алкоголика не был похож, как и на обманутого мужа… После этого дрался с тремя громилами в переулке, хорошо поставленную технику боя сложно не заметить. Это означало, что ты, скорее всего, либо военный, либо агент госслужбы. Но военные не носят длинных волос… Мне стало любопытно, и, пока ты укладывал одного из амбалов лицом в асфальт, я вытащила твои документы. Спецагент ФБР — лакомый кусочек, если найти к нему подход. Агент на задании не будет напиваться и ломать руки простым грабителям. Очевидно, ты мстил всему свету за что-то личное… был не в ладах с начальством, возможно, даже отстранен за какие-то грехи… — Марион подняла руку, предупреждая его ответ. — Это не имеет значения, Фернандес. Не для меня. Ты оказался полезнее, чем я думала… — голос Марион зазвучал теплым бархатом. — Можно сказать, ты стал просто незаменим…

Она томно улыбнулась и накрыла его ладонь своей холодной рукой с холеными ноготками. Луис с трудом удержался, чтобы не отдернуть пальцы.

Оставшееся время до Лас-Вегаса прошло в молчании. Марион спала, откинув сиденье и завернувшись в палантин с головой, а Луис переваривал услышанное. В голове плескался вихрь повторяющихся мыслей, подобно белью в стеклянном глазу стиральной машины, но среди них преобладала одна: Фернандесу хотелось выпить, хотелось до дрожи в пальцах, до того, что сводило скулы.